Восседавший на колеснице рыжий король молча смотрел на накатывающуюся на него серую лавину, но едва замечал ее. Весь он был сконцентрирован на своих внутренних ощущениях — он чувствовал, как требует выхода обретенная им сила. Она и так хранила его измененное тело от лучей солнца, от которых страдали остальные вампиры — но сейчас древний бог хотел большего. И Сигерих понимал, что сейчас надо дать этой силе вырваться наружу.
Сигерих подал условный знак Вульфреду, которого он поставил командовать ванирами.
И надел кольцо Сета.
Чернокожие радостно завопили — погонщики слонов крикнули, что вражеское войско стремительно откатывается назад. Но радость их быстро сменилась неуверенностью, когда неожиданно взявшиеся откуда-то тучи вновь накрыли солнце. Под их ногами дрогнула земля. Почувствовал это и Нгола — даже сидя на слоне, в арьергарде. Дрожь земли становилась все сильнее, королевский слон тревожно затрубил. Нгола посмотрел вперед и замотал головой. Неужели зрение его обманывает?
С натужным ревом исходящим казалось откуда-то из самых глубин земли, поднимались гигантские изваяния, отдирая огромные лапы от скрытой под песком скалы разминая затекшие за тысячелетия члены. Из пасти сфинкса вырвался леденящий душу звук — если камень мог кричать, это звучало бы именно так. Тут же раздался омерзительный квакающий рев и огромная жаба прыгнула, давя своей массой солдат Нголы. И с визгом и хохотом снова вырвались из каменных пастей упыри.
Тучи заволокли все небо, так что стало темно как ночью. Лишь мертвенно — бледные молнии раскалывали черную пелену, освещая все ослепительными вспышками. Шаман Джунга вскинул дрожащие руки, и тут же все скрыла непроглядная тьма. Заклинания, произносимые дрожащим, запинающимся голосом, прервал истошный крик и очередная вспышка осветила падающий со слона разлагающийся труп. Следующая молния расколола небо прямо над головой Нголы. Почти не рассуждая, черный император, скатился со спины слона и вовремя — небесная стрела превратила и слона и его погонщика в груду обгорелого мяса.
Равнина представляла собой воплощенный кошмар — ожившие истуканы двигались с неумолимостью ожившей стихии. Каменные пасти разом отрывали головы слонам, удары могучих лап перебивали им хребты, повергали на землю. О людях говорить и вовсе не приходилось — несокрушимая черная армия превращалась в кровавую грязь под ногами каменных тварей. А на тех, кто был в задних рядах, сверху с хохотом кидались упыри.
Но вот чудовища замедлили шаг — перед ними вырвалась колесница, запряженная черными конями. На ней стоял высокий рыжеволосый человек, бесстрастно глядевший на разбегающихся негров и торжество крылатой нежити. Освещаемый вспышками молний и сам испускавший мертвенно — бледное свечение, Сигерих, наблюдал свой триумф холодными глазами Бога — Змея. Рядом с ним стояла Акиваша в одеянии стигийских цариц.