Ван Игнис глухо вздохнул, не спеша поднимать с них взгляд.

— Точнее Алексей отдал мне их в Чертогах просто так… То ли не зная их истинной ценности, то ли… сам не знаю почему! Причем предложил их не мне, а моей второй ипостаси! И передо мной снова встала дилемма: к чему я принадлежу? К учению Солнечного кулака или к Академии магов…

— А ты сейчас кто? — неожиданно спросил Ксандр. — Человек или демон?

— Человек… и демон, — нахмурился Дэнис, мертвой хваткой вцепившись в спинку кресла.

— То есть ты принял себя таким, какой ты есть? — уточнил архимаг.

— Ну да…

— Так что тебе мешает сейчас? — пожал плечами Ксандр. — Академии нечего делить с Орденом Солнечного кулака.

— Но мне, чтобы стать магом, пришлось отказаться от монастырских техник! — возразил огневик. — И то, у меня у единственного из братьев получилось преобразовать сосредоточие внутренних меридианов в магический источник!

— Дэнис, Дэнис, — покачал головой ректор в полной тишине. Остальные маги молча, с трудом скрывая жадное любопытство, слушали разоткровенничавшегося ван Игниса. — Какая разница по какой дороге ты идешь, если цель одна?

— Мне… мне надо подумать, — избегая смотреть на товарищей пробормотал Дэнис. — О монастыре, об Академии, обо всем.

— Думай, — усмехнулся Ксандр, — но не забывай: чтобы не случилось, ты можешь рассчитывать на меня.

— И на меня, брат, — тут же пробасил Кромбер.

— И на меня, друг, — улыбнулся Бизэ.

— И на меня, Дэнис, — добавил Олькуш. — Ты хороший маг, и я буду рад тебе помочь.

— А на меня нет, — нахмурился Чжо, но тут же расплылся в улыбке, — шутка юмора. И на меня, конечно, дружище!

— Спасибо, други, — ван Игнис украдкой смахнул скупую каплю влаги со вспотевших глаз.

Отпустив, наконец, многострадальную спинку кресла, декан Огненного факультета повернулся к выходу и в полной тишине дошел до двери. Взявшись за ручку, он повернул голову и негромко бросил через плечо:

— В храме ходили слухи, что эту Струну основатель использовал как нить для своих четок. Величайший артефакт нашего ордена. Можно сказать — святыня. Ее трижды пытались украсть — и трижды мольбы воров о смерти заглушали звук храмового колокола. Преданные Солнечной казни редко когда умирают раньше трех дней, — он невесело усмехнулся. — Ее пытались продать, подарить, обменять, и каждый раз отправленные настоятелем братья находили оступившихся в вере собратьев и возвращали Струну обратно в монастырь. И колокола вновь не было слышно. Раз за разом… Я не хочу подвергать ваши жизни угрозе.

Кромбер, воспользовавшись паузой, только хотел что-то возразить своему другу, как Дэнис резко, словно срывая с болезненной раны пластырь, выпалил: