Детектив же отправился на муниципальный склад и выпросил у сторожа две коробки хрустальных новогодних украшений. Тот сопротивлялся, но ровно до тех пор, пока не получил в залог две бутылки виски. Сложив всю эту нехитрую приманку в центре круга из зеркал, они пригласили Марту. Та долго сверялась с чертежами в больших черных фолиантах и попросила заменить несколько больших зеркал, не отвечавших необходимым требованиям кривизны отражения. Возле каждого она зажгла по свече и встала в центре зеркального круга. Раскинув руки, она тут же закружилась в каком-то древнем шаманском танце. Воздух вокруг неё уплотнился, пламя свечей, ярко вспыхнув, с каждой секундой разгоралось все сильней.

Над заброшенной ткацкой фабрикой сбились в кучу мрачные тяжёлые тучи. Сломанным трезубцем сверкнула молния. Раздался оглушительный грохот. Зеркала трескались одно за другим и лопались градом ослепительно сверкающих осколков. Марту словно окружал невидимый кокон, осколки летели мимо, не причиняя ей никакого вреда. Вокруг её тонкой, закутанной в красный плащ фигуры сгустился туман. Джульетта и детектив замерли, готовые ко всему. Сквозь туман послышался зловещий вой, резко сменившийся плачем.

— Скорее сюда! Он попался! — закричала Марта.

Они ринулись на звук её голоса. Под ногами хрустели осколки, и мелькали какие-то тени. Джульетте показалось, что кто-то обжигающе холодный несколько раз осторожно тронул её за руку. Густой чёрный туман скрывал от глаз всё, что происходило внутри зеркального круга. Достигнув центра, они остановились. Тумана почти не было, он словно испуганный щенок жался в стороне от Марты, боясь приблизиться. На полу лежал и жалобно скулил маленький человек, больше похожий на большого ребёнка. Глаза его были полны страха, руки и ноги стягивали тёмные ремни материи, словно пропитанные грязью бинты на теле мумии. Он дёргался и извивался, тщетно пытаясь выбраться, но путы лишь стягивались ещё туже.

— Если ты хочешь выбраться, то расскажешь нам всё, — пригрозила Марта.

— Меня заставили! Я ни в чём не виноват! — завопил человек противным писклявым голосом.

Джульетта вышла вперёд и, наклонившись, вкрадчиво спросила:

— Как тебя зовут? Ты домовой?

— Мои братья зовут меня Уголёк, но это скорее прозвище, чем имя. Оно приклеилось ещё в детстве. Когда я на что-то обижался, то обязательно случался пожар, — с угрозой в голосе сообщил маленький человек.

— Послушай, Уголёк, мы не хотим причинить тебе зла, но нам нужно вернуть артефакты отцов основателей.

Детские глаза существа наполнились слезами.