Радив нарисовался, едва я вышла в коридор, и сообщил, что ему велено проводить меня на ужин. Я даже спорить не стала. И так было понятно, что после того, что творилось на площади, паранойя Аленны покорит новые доселе неведомые вершины.

«Хорошо, хоть это ненадолго, — ворчливо думала я, вспомнив белый фрегат, дожидающийся меня в порту. — Еще какая-нибудь неделя, и я уплыву и от сумасшедших фанатиков и от излишней опеки наставницы…»

И тут я остановилась посреди коридора, словно споткнувшись: «А Алек?»

Обожженная этой мыслью, я пошла вперед как сомнамбула. Не обратила внимания, что для обещанного «торжественного» ужина накрыли стол в малой трапезной. Невнимательно ответила на какой-то комплимент Алексана, оказавшегося рядом. Да что там? Я даже не заметила, что за столом собрались только Аленна, Никс и Алек.

Наставница что-то говорила про Цветок скорби, расспрашивала Алека о каких-то подробностях. Алексан больше не напоминал памятник этикету и посмеивался над горячностью сестры. Никс улыбался спокойной мягкой улыбкой, глядя на нее и изредка вставляя в разговор короткие фразы.

Но я ничего этого почти не слышала. Только краем сознания отметила, что наставница явно сумела обуздать глупую детскую неприязнь и уже знает о воссоздании древнего артефакта Создателей. Мимоходом порадовавшись, что этот разговор состоялся без меня, я тут же об этом забыла.

Меня терзали собственные сомнения и мысли. Только вчера Алек признался, что любит меня. И хотя я не сказала вслух слова, которые положено говорить в таких случаях, все равно признавала, что отвечаю ему тем же. Вот только события на площади грубо вышвырнули меня из розовых грез о счастливом замужестве и веренице котлов с интересными зельями. Меня не оставят в покое. И если я останусь на континенте, то вскоре сама забуду, как выгляжу на самом деле. Можно, конечно, уехать на Белый континент. А самое главное, что рано или поздно там не начнется нечто подобное? Постоянно жить на готовом в любой момент взорваться вулкане? Не хочу! Но какое я имею право звать Алека за собой в очередное добровольное изгнание, когда он только-только вернул себе положение, принадлежащее ему по праву?

— Оли-аири! — голос принца вывел меня из задумчивости, и я слегка недоуменно посмотрела на него.

— Слушаю вас…

— Алек, — встревожено покачала головой Аленна. — Не стоит. Ты же видишь, она не в себе!

Но тот лишь упрямо тряхнул головой, остановившись прямо передо мной и вынуждая меня тоже подняться.

— Ваше Высочество. Я люблю вас, — твердо произнес он. — Я полюбил вас с того момента, как впервые увидел. Но тогда у меня не было права говорить о своей любви. Не говоря уже о вашем статусе на тот момент, я сам был изгоем, не знающим, где он окажется завтра и будет ли вообще жив. Но сейчас все изменилось. Я могу жить не скрываясь, могу обеспечить достойную жизнь вам. А потому…