Он кивнул на привычное кресло, напротив стола, и продолжил что-то писать кистью на другом свитке. Чтобы не сидеть без дела, я подтянула к себе тушницу и начала возить чернильным камнем.

Мгновенья текли не торопливо. В кабинете слышался только скрежет чернильного камня и шорох дядиного рукава, который он приподнимал, чтобы снова обмакнуть кисть в свежую тушь.

Каллиграфия была красивой. Если бы дядя не был мастером-артефактором, думаю, его без всяких экзаменов взяли бы в Имперскую ассоциацию каллиграфов.

Я вздохнула. Для Высших считалось хорошим тоном владеть на мастерском уровне не одним, а несколькими направлениями, и иногда, очень небрежно, этот самый уровень демонстрировать.

Это не было обязательным, нет. Но…это было то, о чем не говорят. Я помню, сколько псевдосочувствующих взглядов я ловила в Академии в свое время. Как же. Высшая из темного Рода. Второй светлый круг. Ничего не умеет, кроме как интересоваться платьями, балами и …псаковым сиром Квинтом, которого я просто преследовала по всей Академии, не смущаясь совершенно никого. Хоть это радует. Это качество истинных Блау – идти к своей цели, наплевав на последствия.

– Дядя, ты мог бы помочь мне подтянуть каллиграфию? – я осторожно нарушила хрупкую тишину.

Кисть дрогнула, капелька туши поплыла, но дядя сориентировался быстро, изменив линию. Свиток был спасен.

– Вайю, ты и каллиграфия, это пугает гораздо больше, чем все остальное, – дядя откровенно издевался. – Кто кричал, что он больше никогда не возьмет в руки кисть? Что каллиграфы все старые пердуны, хрычи, и что сейчас никто не смотрит на то, как написано?

– Насчет хрычей и пердунов в Ассоциации, мое мнение не изменилось, – я улыбнулась в ответ. – Но в Академии придется много писать… и я хотела бы, чтобы моя работа выделялась не только содержанием… Разве тебе не будет стыдно за Блау, если племянница продолжит писать, как последняя служанка?

Я немного лукавила. Уровень у меня был средним. Очень средним, но тем не менее. Мои руны так вообще часто ставили в пример, но вот стандартное официальное письмо мне никогда не давалось.

– Пригласить мастера-каллиграфа можно только после зимы, – дядя задумался. – Никто не возьмет зимние контракты.

– Разве у нас нет своего мастера дома? Зачем нам чужой?

– Вайю, – дядя расхохотался. – Хорошо. Проверим, насколько хватит твоего огня, – он встал и вытянул один из свитков с ближайшего стеллажа. – Это Великое Дао, копия на превосходном уровне, – он любовно погладил тонкими пальцами свернутую трубочку. – Перепиши двести раз на чистовик, если пыл не утихнет, тогда поговорим.