– Три условия… три условия… три условия…, – прилетело шепотом мне в спину, когда шарик света окончательно потух и я осталось в абсолютной темноте.

Хоть четыре, хоть пять условий. Хоть десять.

Я на ощупь прошла в проем выхода, и начала искать справа, хоть одну треногу с факелами, чтобы добыть свет.

– Три условия…, – последнее эхо затихало в воздухе.

Найденный факел покатился в сторону, тренога ударилась о пол с глухим металлическим стуком, опрокинувшись, а меня накрыло волной образов-воспоминаний… три условия … у меня есть желания, Старшая…

… свет был ласковым. Как ослепительно белое море, которое качает на волнах. Бесцельно, без направления и времени, без конца и края, только свет и спокойствие, и сила, которая наполняет каждую частицу энергии.

Я была и не была. Я пребывала и отсутствовала. Я существовала, и одновременно нет.

В этом ничто кружились образы, фигуры и лица, сплошным водоворотом. Вот седой мужчина, так сильно похожий чертами лица на дядю, вот светлая женщина с такими нехарактерными для Блау длинными волосами с легкой рыжинкой, вот вереница детей в нарядных халатиках, вот …

Лица вращались каруселью, казалось, каждый оставляет частицу своей энергии-сущности, приближаясь к тому, кем была я, чем была я, частью абсолютного света.

Достойна. Достойна. Достойна хранить Род. Голоса рефреном звучали со всем сторон.

Отпустить прошлое. Отпустить ненависть. Отдай. Отдай. Отдай. Скандировало эхо.

Верни. Верни. Верни. Прошлое – прошлому. Мешает служению. Мешает служению. Мешает служению.

Среди этой вереницы лиц появился смутно знакомый образ девочки, почти девушки, на пороге цветения. Это лицо было чем-то знакомым, оно волновало, тянуло куда-то, тревожило.

Девочка-девушка была совсем юной. В голубом нарядном платье-халате. Темные глаза, с характерным северным разрезом, чуть приподнятые к вискам, темные волосы, забранные вверх в сложную прическу, сияющая ласковая улыбка, с едва заметными ямочками на щеках. В маленьких аккуратных ушках покачивались длинные зеленые нефритовые серьги. Девочка протягивала ко мне руки, но не приближалась, ждала, продолжая звать меня улыбкой.

Девочка в голубом мне нравилась. Она была знакомой и какой-то родной, безопасной и близкой. Я хотела ответить ей, но голоса не было, я хотела протянуть руки, но не было рук, я хотела приблизиться, но не смогла сдвинуться с места.

Море чужих образов вокруг нас заволновалось.

Улыбка девочки манила, обещая успокоение, и я попыталась ещё раз. Свет вокруг вспыхнул, темные глаза мелькнули совсем близко, нефритовые серьги качнулись, и… мы слились в единое целое.