Подчинилась движению бедра, толкнувшего мою ногу, чтобы  поставила колени ещё шире, пригибаясь так, что едва не коснулась грудью пола. Охнула от резкого толчка, почти болезненного чувства наполненности, выбившего стон через стиснутые зубы. Дорожка поцелуев вдоль позвонков, выше, к шее, и каждый, несмотря на нежность губ, как ожог. И эта неподвижность выматывает, заставляет хныкать и извиваться. Руки поверх моих пальцев, прижимающие ещё сильнее к прохладной стене, не дающие ни пошевелиться, ни оглянуться.

Первое плавное движение во мне, от которого хочется облегченно выдохнуть и тут же снова втянуть воздух до жжения в легких, потому что мало, потому что хочу ещё. Всего и полнее. Больше тягучих толчков, которые не столько гасили, сколько распаляли моё нетерпение, больше вынужденной покорности, заводившей почище самых изощренных ласк. Больше его шепота, хриплого, сорванного, на тембр которого я реагировала даже больше, чем на слова, потому что не все их слышала. А те, что слышала, не понимала, больше занятая тем, чтобы прочувствовать каждый колючий разряд по нервам, каждую судорогу удовольствия, от которой все тело дрожало и ныло.

 И всё это не поднимая веки, даже не потому, что их заливала вода, просто так каждое касание ощущалось острее. Почти до белого зарева перед глазами. До вскрика от каждого его движения, правильного и нужного. Но слишком медленного и плавного, когда мне хотелось иного.

Плотная хватка его ладони на моем бедре, будто удерживающей, чтобы я не попыталась отодвинуться. Глупый, была бы моя воля, прижалась ещё теснее.

Губы, не столько целующие, сколько почти жалящие затылок и плечи. И пальцы, которые он прижал к моему рту, наверное, чтобы заглушить стоны. С которых я жадно слизывала капли воды, с трудом сдерживаясь, чтобы не запустить зубы в подушечки. Потому что очень хотелось. Хотелось повернуться, толкнуть его на пол, чтобы показать, как мне хочется, как мне нужно! Вместо этого я могла только выгибаться и прижиматься к нему так, чтобы чувствовать как можно полнее, от твердых мышц под кожей до стекающих по ней капель воды. Кусать то свои губы, то его пальцы, но и это помогало слабо.

Злиться и одновременно упиваться этой беспомощностью. Тем, то он может согнуть меня как угодно, но это будет для меня. Губы, впивающиеся в мою шею, и снова невнятный шепот за спиной, ладони, почти грубо стискивающая мою грудь, почти, но недостаточно. Боль от жесткого пола, впившегося в кожу, и неудобной позы, которую уже и не хотелось менять. Ерунда это всё. И что руки скользят, а сама я почти ослепла и оглохла, это такая малость…