— Ешь, давай да помалкивай, — буркнул я, — а то вкусняшек на ночь не дам.

— Ложь я прекрасно чувствую, — рассмеялся я, ставя картошку на плиту и принимаясь за мясо, — тем более все твои эмоции были на виду, да ты их особо и не скрывала. Может и вправду говорят, что раньше люди были чище?

Порадовавшись своей предусмотрительности, я быстренько раскидал землю лопатой и посветил в узкий лаз заранее припасенным фонариком. Мда… узко, темно и сыро. Не айс. Впрочем, мне там не жить, так что, как говорится, вперед товарищи! Сгибаясь в три погибели и тихонько радуясь в душе, что это не пещера Большая Орешная в которой можно блуждать годами, я пополз внутрь. Пять метров сплошного каменного мешка (ну не люблю я узкие темные пространства, что поделать) и за поворотом открывается маленькая комнатушка. Застыв на пороге, я сел прямо на пол, безнадежно пачкая дорогие джинсы, которые второпях перепутал с рабочими и тупо уставившись взглядом в пространство.

— Расскажи это Макиавелли.

— Когда на нас напали, на календаре было шестнадцатое июля тысяча восемьсот семьдесят пятого года.

Уложив девушку на кровать, я уселся рядом и задумался. Стоит ли вообще приводить ее в чувство, и не проще ли сразу сдать ее в отдел? Иллюзий на этот счет я не испытывал. Судя по всему, эта раса существует рядом с нами уже довольно давно, а учитывая их возраст и особенности, явно не на последних ролях. А если так, то все высокие шишки явно прячут клыки и интригуют за кулисами политических марионеток, дергая тех за ниточки, когда это нужно. Безрадостная перспектива, надо признать. Прав был мудрец, говоря, что во многом знании — много печалей.

Над столом на время повисла тишина, нарушаемая лишь стуком вилок и шумом работающего холодильника. Я некоторое время косился на сосредоточенную на еде девушку, а потом мысленно махнул рукой, кого мне стесняться? Я тут хозяин или кто вообще? Поэтому, недолго думая, приволок из комнаты недочитанную вчера книжку, и, подперев ее для удобства коробкой с чаем, принялся читать. Реакция последовала, практически незамедлительно.

— Николас, — мило улыбнулась она, точно также склоняя голову, — Вы ничуть не изменились с нашей последней встречи.

— Обалдеть… — протянул я, — хм… ну да, реформу ведь провели уже в восемьдесят шестом.

— Именно, но из любого тупика всегда есть выход. Нужно лишь чуть вернуться назад.

— Беги я сказал! — снова крикнул он, толкая меня к выходу и разворачиваясь к врагам.

— Так, давай попробуем начать все с начала, — проговорил я, сидя на полу прямо посреди разгромленной квартиры, и чувствуя, как тело медленно приводит себя в порядок, — меня зовут Дима.