Как найти связь между фазами ночных светил и штормами в море. Как излечить смертельный недуг — и как умертвить незаметно и быстро, без крови и силы. Как вытравить нежеланный плод из чрева — и как дать надежду женщине, считающейся бесплодной. Как разорвать путы усилием воли; как найти сокрытое и как спрятать так, чтобы не нашёл никто; как указать путь и как заставить заблудиться; как одурманить и как прояснить разум... В общем — как говорить с Матерью.

Она — Великая Мать, Спящая Богиня, Создательница — спит глубоко на морском дне и лишь избранным своим дочерям иногда позволяет духовно прикоснуться к себе. Можно посвятить ей всю жизнь, но всё-таки не достичь того, что составляет подлинную силу жрицы — блаженного состояния слияния с ней. Однако с Сейхтавис произошло иначе: она, наоборот, была осенена благодатью Богини — по крайней мере, такие разговоры ходили вокруг неё с самого детства.

Девочек привозят на остров Армаллион в возрасте от семи до девяти лет, и до пятнадцати они считаются послушницами, сохраняя право уйти. Большинство так и поступает, не выдерживая суровых условий — жизни почти впроголодь, в трудах, занятиях и молитвах, с перспективой вечного затворничества и безбрачия; покидать Храм даже для похода в город (а вольный город Армаллион, под защитой войска и властей которого находится Орден, занимает большую часть острова) дозволяется только с личного распоряжения Верховной жрицы. Остров маленький и каменистый, а сам Храм и подавно вырублен в скале; здесь всегда ветрено и влажно, часты дожди и туман, а о летнем тепле можно совсем забыть.

Сейхтавис осталась и принесла обет жрицы. Её молитвы, исполненные искренней веры, часто превращались в то, что простой люд зовёт заклятиями — и достигали цели. Верховная, отдавая должное её способностям, иногда советовалась с ней в сложных вопросах (а таких становилось всё больше из-за войн на материке; впрочем, и проблем внутри Ордена тоже всегда хватало), но держала на расстоянии, окатывая откровенной холодностью. Сейхтавис, тем не менее, не жаловалась — слишком честолюбивой она никогда не была и оспаривать чьё-либо превосходство не пыталась. Но и подруг у неё не нашлось: сколько она себя помнила, её всегда окружал клубок завистливых сплетен и козней. Сейхтавис претили интриги, так что Верховной нечего было опасаться с её стороны, но, видимо, её, как и других, пугала излишняя независимость.

Кроме того, Сейхтавис считали сухой и равнодушной, живой машиной для исполнения воли Ордена; когда-то такое мнение оскорбляло её, а теперь, в зрелые годы, она и сама не знала, верно ли это. Молчаливая отстранённость оказалась крайне удобной позицией для выживания в Ордене, и Сейхтавис не собиралась отказываться от неё.