Мей помолчал, не желая спорить. А потом произнёс то, что давно стало непреложной истиной — ясной, как свет Льёреми или драконье пламя:

— Всё, чего он хотел, — это не быть одному.

* * *

... Вот и сейчас те рисунки снова попались ему под руку, когда он разбирал старые бумаги. Мей с грустью и даже какой-то нежностью просмотрел их, чтобы снова спрятать в ящик стола, но внимание его подслеповатых глаз особенно привлёк один. Там было дерево — мощное, цепко уходящее корнями глубоко в землю, а золотой кроной касавшееся небес... Его окружала дымка, утренний туман, создававший впечатление неясности и предчувствия чего-то дразняще близкого. Мей улыбнулся. Кнеша словно знал о его планах, даже когда сам он ещё не имел о них представления.

Впрочем, именно так и было всегда.

Закончив с разбором бумаг, Мей встал и доковылял до посоха, прислонённого к стене. Славный посох, из крепкого ясеня — Тоддиар купил его на ярмарке в Городе-под-Соснами, специально для Мея, кажется, прошлой весной. Опираясь о посох, Мей откинул крышку сундука в углу (она долго не давалась ослабевшей руке) и достал главное своё сокровище.

Старые кожаные ножны с орнаментом из открытых и закрытых глаз. А в них...

Зажмурившись, он потянул за рукоять и вытащил его. Меч Бдящего Бога, ставший когда-то Мечом Прорицателя. Под этим именем он остался в веках, в летописях и песнях — да и, наверное, в архивах Цитаделей Порядка и Хаоса тоже. Родная тяжесть наполнила ладони, приветливо сверкнул густой зеленью изумруд, испещрённая зазубринами сталь запела свой гимн... Один менестрель из Лирд'Алля по имени Чибис сложил долгое и занудное сказание о битве Мея с Домиником — переврав, разумеется, половину... Но мечу и его описанию уделил достаточно места, за это ему спасибо.

Мей печально усмехнулся. На самом деле это была не одна битва, а долгое противостояние, одно из многих, одно из самых страшных в его затянувшейся жизни. Оно в итоге унесло и Кнешу. Он не любил об этом вспоминать.

Бережно вложив меч обратно в ножны, Мей водворил их на законное место у себя за спиной. Должно быть, смешно — немощный старик с посохом и древний двуручник... Ну и пускай.

Он ещё раз проверил, всё ли взял, и тихо спустился, стараясь не очень стучать посохом о ступени. Тоддиар ночью ушёл к больному, а Айвин и дети ещё не вставали — слишком рано.

Мей покинул дом в одиночестве — и в одиночестве вышел из ворот Города-на-Сини полчаса спустя. Прохожие с любопытством таращились на него, кое-кто почтительно кланялся. Мей жадно вдыхал ароматы из лавок, вслушивался в ругань торговок на рынке, в цоканье конских копыт... Он надвинул поглубже капюшон плаща, чтобы при встрече с кем-нибудь из городских сановников не быть узнанным. Не хотелось ему сейчас тратить на них силы.