— Мне нравится, — эхом не то сказал, не то простонал он, и приподнялся навстречу.

И главное — почему она так долго не может рассказать Альену о Фиенни? Только ли оттого, что чутьё советует ей не бередить его давнюю боль?…

— Звучит так, будто ты наслушался не только Тааль.

И в чём же, интересно? Меньше кричу от кошмаров по ночам?…

Брови Турия сошлись на переносице.

И Альен Тоури, Повелитель Хаоса, не мог ей помочь.

— Тебе не нравится это, да? Не нравится, что мы остаёмся здесь?

— Это странно. Я не могу привыкнуть.

— Да, увидимся вечером. У меня назначена встреча.

Ты уже очнулась от магии?

Разве у кого-то, включая смерть — старуху Дарекру, или Прародителя, или безликий Мир-за-стеклом, или бездна знает кого ещё — было право забирать его? О нет. Тысячу раз нет. И Повелитель Хаоса, явившийся в мир, не допустит этого снова.

Единственное возможное «лекарство» было известно Альену. Более того, по посулам Сен-Ти-Йи, глухим намёкам Цидиуса (глухим — поскольку сквозь клыки и утробное рычание), загадочным улыбкам Поэта он уже догадался, что этим «лекарством» тауриллиан вполне могут его обеспечить… Скоро Сен-Ти-Йи проснётся в облике белокурой красавицы с рожками, и тогда он решится спросить её.

Биир чёрным пятнышком метался под нежно-розоватым навесом. Он уже оперился и вышел из того возраста, когда майтэ во всём зависит от старших членов семьи, однако зрелости ещё не достиг. На открытом воздухе он давно не тренировался, поэтому многие повороты и петли пока получались довольно неуклюжими; но Тааль молчала об этом, чтобы не расстраивать Гаудрун.

— Не стоит, — мягко посоветовал кентавр; теперь он смотрел на него с чем-то вроде сочувствия. Альен (впервые, должно быть) пожалел о том, что под рукой нет Ривэна. С ним как-то… твёрже стоялось на ногах. — Не стоит давать слово, которое не сможешь сдержать… Лучше обещай, что попытаешься.

— Зачем ты отсылать меня прочь? — возмутился Акар-Тир. — Зачем прерывать поединок? Мидар-Вер рассказывать — ты сделать то же, когда прийти Тааль-Шийи… Это плохо. Не закон садалака. Он чужак.

Кислота апельсина показалась ей мерзко-тягучей, почти нестерпимой, как не знавшая утоления тоска по Альену. Вчера они провели вместе целый день, но сегодня утром Тааль всё равно едва удержалась от того, чтобы сразу бежать к нему…

Турий вздохнул.

Рядом с ними Тааль одолевали странные чувства. Уже привычная, вросшая под перья (под кожу…) тоска по родному гнездовью и родителям смешивалась, как запахи в воздухе садов, с тяжестью и беспричинной обидой. Отныне она навсегда другая — лишённая крыльев. Урод. Глядя на майтэ, она точно смотрела в какое-нибудь из зеркал Фиенни — в то, которое лжёт.