Но то, что это живые люди, мы вскоре убедились, когда они стали по-обезьяньи карабкаться к нам на борт с короткими дубинками в руках. Первыми на их пути попались старики свирры.

Если нападавшие надеялись на лёгкую победу, учитывая почтенный возраст их противников, то они глубоко ошибались. Ходившие юнгами в походы ещё с прадедом дона Мигеля, старые головорезы, может и не могли похвастать прежней быстротой, но дело своё не забыли, и первые двое из нападавших тут же рухнули на палубу — один с перерезанным горлом, другой, судорожно пытаясь запихать обратно внутренности из вспоротого живота!

В то же мгновение погибли ещё двое из пытавшихся взять нас на абордаж — Ганс поймал их своими ручищами и сшиб между собой. Магдалена, показавшаяся из каюты, успела метнуть в толпу врагов четыре ножа, тяжело ранив двоих и убив одного, и тут на оставшихся разбойников налетел дон Мигель с толедской дагой в руке!

Я уже говорил, что наш воспитанник превосходно владел холодным оружием, но это надо было видеть! Волк не так лихо режет овец в закуте, как это проделывал со своими врагами вчерашний мальчик, всё ещё не расставшийся с подростковой хрупкостью и угловатостью. В считанные мгновения всё было кончено, только ещё хрипели раненые, корчившиеся на залитой кровью палубе!

Но и они недолго радовали нас своим обществом — одному, с пробитым горлом, Ганс милосердно свернул шею, другой же сообразив, что положение его безнадёжно, достал из лохмотьев небольшую зелёную ягоду, сунул в рот, дёрнулся пару раз и затих.

— Эсти, — констатировал старый свирр, видимо уже сталкивавшийся в море с этими странными людьми. — Далеко зашли от своих берегов. Надо держать ухо востро — эсти частенько нападают целыми флотилиями на таких вот щуках, и никогда не сдаются в плен!

Тут мы заметили, что тоже понесли потери — второй старик лежал на палубе с раскроенным черепом. Кто-то из нападавших задел-таки его по затылку своей дубинкой. Он был ещё жив, но Магдалена, бросившаяся рядом с ним на колени, сказала, что положение безнадёжно.

Старый боец умер к вечеру того же дня и был похоронен в пучине морской, зашитый в парусину при соблюдении морских традиций и отдаче почестей. Убитых эсти мы побросали за борт сразу, там, где состоялось сражение, привязав каждому к ногам камни балласта. Их лодку проткнули остриём багра и тоже отправили на дно, так-как нам она была не нужна, а оставлять её дрейфовать, значило привлечь излишнее внимание.

Теперь мы шли с заряженными пушками, поглядывая во все стороны, а в тумане прислушиваясь — не раздастся ли плеск вёсел. Выяснилось, что наши опасения не напрасны — эсти нападали ещё дважды, но оба раза до абордажа дело не дошло.