Переживали со всеми горе и Титричи, смотря на небесных воинов в их скорби и иногда высматривая Серафа, пропавшего практически сразу после их прилета. Никто не мог сказать им, где он. Рядом с ними, стояли элвыИгнациус и Зигмунд, за несколько дней, пока шел ремонт и похороны, успевшие с ними немного познакомиться.

В глазах Игнациуса, в отличие от Зигмунда, не было слез, он даже думал, что больше не способен плакать, пережив то, что он пережил. Сначала смерть Соломона и предательство Вигорда, затем гибель его родителей и родителей Зигмунда от торпеды, пробившей несколько уровней брони. Всё это оставило незаживающий шрам в его сердце наполняя его гневом словно гноем.

Так они и стояли все вместе и в то же время отдельно, переживая внутри себя персональную боль.

В этом отношении предатели могли считать себя победителями, повергнув в смятение их души и окунув их в океаны безысходности.

Так шли дни и вот в открытый космос был отправлен очередной пустой гроб с высеченным на нем именем неизвестного пилота с авианосца «Базилевс», вот отзвучали последние ноты красивой и в то же время грустной песни белокрылого ангела, и перед ними всеми встал долг, словно последняя соломинка для утопающего человека, словно луч солнца в сгущающейся тьме. Они должны донести весть о предательстве на Эдем. Они должны раскрыть личину предателей перед ликом их Бога, их Отца. Они должны защитить другие миры от пламени войны. Они должны.

Эпилог

Эпилог

Хруст песка под ногами сильно раздражал Сигизмунда. Хруст песка, невероятная, даже для ангела жара, скудный, даже убогий пейзаж бесконечной пустыни. Всё это выводило его из себя, заставляя его темную сущность беспокойно ерзать на задворках сознания. Но глубоко в душе он понимал, что не это беспокоит его на самом деле. Ему, в принципе, не нравилось то, что ему предстояло сделать, но он понимал всю необходимость этого безумного во всех отношениях шага.

Позади него, на почтительном расстоянии шли двое его маршалов, его постоянные спутники маршал Турий высокий и коренастый и маршал Видий, по своему обыкновению скрывающий своёлицо за безликой маской. Оба в искусно украшенных доспехах выкрашенные в цвета их легиона с личной символикой своего ордена: сломанная стрела и глаз со слезой, соответственно.

Так они продвигались около часа, по неизменным пескам заброшенного мира, сгоревшего в войнах давно минувших дней.

— Мы на месте, — вслух отметил, очевидную вещь, падший генерал в задумчивости притронувшись к серьге в ухе.

Преодолев очередной бархан, они вышли к древним руинам. От подножья бархана, на котором стояли ангелы, вдаль уходили разбитые колонны, занесенные песком. Разбитые, треснутые, аккуратно срезанные колоны представляли собой жалкое зрелище и было трудно представить их былое великолепие.