Но даже из тьмы может прийти верный ответ, если добавить мраку немного огня веры. Стоит немедленно спросить у Верховного, откуда тот узнал о готовящемся шабаше. Если его, естественно, допустят.

Церковник потянул золотистый шнур, казавшийся частью драпировки и на пороге допросной появились два дюжих послушника в лёгких кожаных доспехах. Каждый держал короткую булаву — другого оружия им не полагалось.

— Стеречь, — приказал клирик, указав на пленницу. Когда один из небритых послушников расплылся в похотливой улыбке, церковник оскалился. — Пальцем не трогать! Протокол ещё не начат. Узнаю, что ослушались — шкуру спущу!

— О, да ты — из правильных! — протянула ведьма. Она внезапно посерьёзнела и уже внимательно осмотрела подтянутого мужчину в чёрной коже. Особенно взгляд зелёных глаз задержался на гладко выбритом лице. — Нечасто такие встречаются.

Клирик ничего не ответил. Направляясь к двери, он прошёл через расступившихся послушников и отпустил подзатыльник писцу, увлечённо ковыряющему в носу. В груди трепетало, пока ещё слабое беспокойство, постепенно кристаллизующееся в уверенность, что всё рушится в бездну. Понятно, если ведьмы устроят большой шабаш и призовут кого-то из своих инфернальных покровителей — городу конец. Но почему они решили осуществить это именно сейчас?

Пришлось долго подниматься по винтовой лестнице, слушая гулкую капель и какие-то странные скрипы, точно кто-то работал пилой. Откуда-то издали доносились вопли, но понять, кричит ли допрашиваемый или охрана играет в свои идиотские игры, никто бы не смог.

В караульной клирик перекинулся десятком фраз с отцом Франциском из Следственного Департамента. Тот сообщил, что за ночь удалось обнаружить ещё семь обескровленных тел. Ведьм задержать не получилось, но вполне очевидно, что аппетиты чертовок растут. Значит, час большой беды приближался и стоило срочно добыть, хотя бы немного ценной информации. Почему Верховный не скажет всё? Или пользуется источником, который не желает раскрывать? Бывало и такое.

Остановившись на площади, разделявшей Резиденцию Инквизиции и Собор Святого Петра, клирик перекрестился и посмотрел в темнеющее небо. Вечернюю службу он пропустил, но куратор должен простить, учитывая сложившиеся обстоятельства. Мимо медленно прошествовала вереница монахов в тёмных рясах. Этим-то что, поужинали и спать, до полуночи. А вот когда придётся уснуть ему? Впрочем, он сам выбрал стезю защитника.

Охраны прибавилось. Пару раз клирика остановили, пока он шагал по булыжникам площади и ещё раз тщательно проверили документы и знак на входе в Департамент. Былых разгильдяев сменили рослые рыцари в тяжёлых доспехах. Что им удавалось рассмотреть через опущенные забрала глухих шлемов — одному Богу известно.