Политика! Девушка поёжилась, зябко обхватывая себя за плечи. Политика – это дрянь, однозначно. Хуже нет, когда свои между собой грызутся. За ресурсы, за территории, за престиж, статус, бог знает, за что ещё.

   Сзади подкрались и закрыли ладонями глаза. Хрийз узнала Гральнча давно – по шагам, по знакомой ауре, но не стала портить парню шутку. Подыграла ему, возмутившись подобной глупостью, ведь он ждал именно этого…

   Они взялись за руки и пошли вдоль набережной, оставляя за спиной центральную площадь. Туман сочился ледяным сиянием, бросая на тихие волны светящиеся скобки бликов. Море заштилело совсем, случайные льдины давно растаяли, в воздухе стояло сырое тепло.

    – Флёр Девяти, - говорил Гральнч, – штука мощная. Но… поживёшь вот так без солнца восьмицу-другую, взвоёшь.

    – Ты – жил? - спросила Χрийз.

    – Да… В Светозарном. Когда город пал,и флёр рассеялся, я так солнцу обрадовался, дурак…

   Χрийз прижалась к нему, стараясь отогнать тоску подкатившего воспоминания. Гральнч – воевал, он потерял на той войне очень много: семью, друзей, собственное детство и сорок лет жизни. В «саркофаге», наверное, было очень холодно. И страшно…

   Но поцелуй получился неправильным. Это – Гральнч, свой, родной, Хрийз любила его. Но память лицо сЧая,тепло его рук, его голос и то странное, болезненное наваждение, охватившее её тогда на палубе военного корабля. Забыть не получалось. Вычеркнуть – не получалось! Впору было плакать от отчаянного непонимания заварившейся в душе каши. Полной,тотальной, бессмысленной и беспощадной каши!

   Яшка возник из тумана и канул в тумане же, пронзительно крича. Туман ему не нравился,и он периодически возвращался к хозяйке, проверяя, всё ли с нею в порядке.

    – Что с тобой? - вдруг спросил Гральнч. - Ты какая-то сама не своя.

   Он не умеет видеть ауры так, как их теперь вижу я, сообразила Хрийз. Она даже остановилась. Он остался на своём уровне. А я… я, наверное, пошла дальше. Точнее, меня бросило дальше, вверх. Сердце перехватило острым до боли предчувствием нехорошего: на душу упало каменной тяжестью слово «мезальянс».

   Не по происхождению.

   По магическому дару…

   Туман тянулся зеленоватыми прядями,и если бы не холод, можно было легко представить себе, будто мир исчез, растворился в жарких ветрах междумирья насовсем. В душу дохнуло тёмной жутью, перемежаемой всплесками волн и приглушённым птичьим криком. Хрийз непроизвольно обхватила себя за плечи.

    – Да ты замёрзла совсем, - сказал Гральнч. – Пойдём. Счейга горячего выпьешь…

   … Фонарь в ажурном металлическoм кружевe истекал зеленовато-жёлтым солнечным сиянием. Хрийз грела озябшие руки о горячие бока кружки, и пальцы болезненно ныли, постепенно избавляясь от холода. В тепле разморило, клонило в сон, глаза слипались. По уму, надo было, конечно, идти к себе, падать в постель и спать, спать, спать… Но Хрийз не хотела обижать Гральнча.