— В ногу, — отозвался второй спутник Бенедикта Колера. — Хороший выстрел, кстати.
Стрелявший предпочел проигнорировать оба комментария своих людей.
— Ничего не сделал, говоришь? — усмехнулся он, склонив голову. — Не поверишь, Ганс, но именно
— Нет! — в страхе закричал раненый, вновь скривившись и застонав от боли в дернувшейся ноге. — Нет, прошу, жрец Колер… я не знал! Клянусь, я не знал…
Бенедикт прищурился, вновь зарядив арбалет и взведя его, направил в другую ногу беглеца.
— Ганс, ты получишь еще одну стрелу, если вновь перебьешь меня, уяснил?
Раненый умолк, до боли прикусив нижнюю губу. Попавшая на лицо при падении грязь неприятно скрипнула на зубах.
— Так вот, — продолжил Бенедикт, — ты прекрасно понимаешь, почему я за тобой отправился. Собственно, поэтому ты и сбежал из Олсада — налегке и в большой спешке. Невиновные, Ганс, так не бегут. Поверь, я много повидал таких, как ты. И в приговоре пока ни разу не ошибся. Хотя, разумеется, формальное дознание ты пройдешь. Нам есть, о чем поговорить перед тем, как ты ответишь за смерть пятнадцати жрецов олсадского Красного Культа.
— Я ни при чем… — простонал Ганс, тут же в ужасе округлив глаза, понимая, что вот-вот получит еще одну стрелу.
— Бенедикт, не стреляй, — прошелестел слепой жрец, обратившись к командиру. — Он так кровью истечет раньше времени и будет совершенно бесполезен на дознании.
— Ренард прав, — добавил второй спутник. — Придется тогда ждать дольше, пока он очухается. Судя по голосу, он и так вот-вот хлопнется в обморок.
Губы Ганса задрожали от подступающих отчаянных слез.
— Я мирный человек… простой трактирщик. Жрец Колер, смилуйтесь! Вы не можете…
— Могу, — строго оборвал Бенедикт. — И обязан. И, скажу тебе больше Ганс, после того, что благодаря твоему молчанию устроил в городе этот монстр, я исполню свой долг с большим удовольствием. Иммар, забираем его. Пора возвращаться в Олсад, господин Меррокель.