Черты лица Аэлин были узнаваемы, но Мальстена поразил ее образ. Как и Дезмонд, она перекрасила волосы в черный цвет, а одета была, как малагорская беженка. Это несомненно была она. И она не дышала. Перепачканное землей лицо казалось умиротворенным, глаза были закрыты. Кисти рук были рассажены в кровь: она до последнего пыталась бороться за свою жизнь.

— Аэлин! — воскликнул Мальстен, вытаскивая тело на землю. Ведомый нитями Теодор Гласс помогал ему.

— Она должна была умереть, так было нужно, — упорствовал аггрефьер.

Положив тело Аэлин на землю, Мальстен посмотрел на него. На губах появилась нехорошая улыбка.

— Ты кое-чего не знаешь о данталли.

Руки аггрефьера острыми когтями впились в собственное горло, разрывая плоть до крови.

* * *

Дезмонд притаился в подлеске, осторожно наблюдая за происходящим.

Что он делает?

Этот вопрос Дезмонд задавал себе, пока следил за странными действиями Мальстена. Посреди процесса плененный аггрефьер издал свой поминальный плач, и, воистину, это был самый жуткий звук из всех, что Дезмонд слышал за свою жизнь. Он закрыл уши и не сразу понял, что тоже кричит от ужаса. Наконец, вопль смолк.

Дезмонд проследил за тем, как тело Аэлин — явно мертвое — достают из могилы и перемещают на землю. Аггрефьер все это время был связан нитями Мальстена. Дезмонд недоумевал, как мог этот безумный данталли вообще решиться применить нити после того, что случилось с ним в гратском дворце. Но, похоже, перспектива пережить страшные муки его не пугала.

Но что он будет делать с телом? — недоумевал Дезмонд.

Внезапно ведомый нитями аггрефьер вонзил когти себе в горло. По спине Дезмонда побежал холодок. Чего таким образом пытался добиться Мальстен? Мести? Или хотел снова ускользнуть от расплаты, чтобы быть вместе с умершей возлюбленной?

Ответ не заставил себя ждать, и Дезмонд мог поклясться, что ожидал всего, кроме этого. Нити, теряя контакт с мертвой марионеткой, оборвались. Дезмонд ждал, что Мальстен тоже потеряет сознание или хотя бы закричит от боли, но вместо этого из его ладони вырвалась нить.

Она была красной.

Никогда прежде Дезмонд Нодден не видел такого. Эта нить — необычайно толстая — каким-то образом связалась с мертвой Аэлин Дэвери, что само по себе было невозможно. Но как мог Мальстен пользоваться нитями сейчас, когда его должна была настигнуть расплата? И почему она… не наступала?