— Проклятье, — прошипел Мальстен, собираясь пуститься в погоню.

— Пусть идет, — тихо произнесла Аэлин.

Мальстен повернулся к ней и внимательно посмотрел на нее. На щеках Аэлин играл здоровый румянец, глаза были живыми, движения прежними. Лишь во взгляде читалась растерянность, страх и бездонная грусть.

— Бесы с ним, — согласился Мальстен, покачав головой. — Аэлин, я ведь чуть не потерял тебя навсегда. Прости меня! Я причинил тебе столько боли. — Он опустил взгляд. — Ты, должно быть, больше не желаешь меня знать и жалеешь о том дне, когда мы встретились?

Аэлин посмотрела на него усталым, замученным взглядом.

— Забавно, — тихо сказала она, — моей последней мыслью было: «Прости, Мальстен. Я проиграла эту войну».

Данталли поморщился.

— То, что сотворил Теодор… — Он покачал головой. — Я не представляю, что сказать и как искупить свою вину перед тобой за все, что тебе пришлось из-за меня пережить.

Аэлин коснулась его щеки.

— Ты меня, что, совсем не слушал? — устало усмехнулась она. — Знаешь, мне, кажется, надо было раньше подумать о бегстве от тебя, если уж я пожалела бы о дне нашей встречи. Мне… было очень больно, когда умер отец. И больно до сих пор. Честно сказать, первое время я не могла в это поверить. Потом злилась на тебя, но все это время думала только о том, как вернуть тебя в этот мир. Точнее, как укрыть и позволить тебе вернуться в него самостоятельно. Как ты считаешь, Мальстен, с тем, кого ненавидят, будут так поступать?

Он прижал ее к себе и поцеловал в перепачканные землей волосы.

— Мне так жаль Грэга, — прошептал он. — Аэлин, я…

— Я знаю, — перебила она. — Я знаю.

Они долго стояли молча. Ярко-рыжий закат тринадцатого дня Сойнира постепенно перешел в сизые сумерки. Усиливающийся холод загнал обманувших смерть данталли и охотницу в хижину убитого аггрефьера. Там они решили переждать ночь.

— Что будем делать дальше? — осторожно спросил Мальстен.

Аэлин уставшим взглядом смотрела в темнеющий лес за окном.

— Сочтешь меня монстром, если скажу, — спокойным голосом ответила она.

— Вряд ли, — хмыкнул Мальстен.

Аэлин повернулась к нему.

— После всего, что произошло, спокойной жизни нам не видать. А я хочу пожить спокойно, Мальстен. Мне это очень нужно. Я хочу многое осмыслить. Ты понимаешь?