Старик попытался выкрутиться, назначив заместителем Флитвика, а за ним подкатил к Блеку, но был обоими послан в грубой форме по пешеходному маршруту. Если поведение полугоблина было понятно, то к Блеку я отрядил Филча с наказом хорошенько подпоить блохастого, под градусом вызвав того на откровенность. Аргус не подвёл. Использовав какой-то повод, я не вникал в подробности, Филч организовал небольшой банкет в Хогсмиде, на который Аврора Синистра затащила смурного Блека. Отказать симпатичной коллеге пёс не смог, за что поплатился. Накачав его до состояния полного не стояния, Филч аккуратно выведал причины околодепрессивного состояния наклюкавшегося профессора. Всё оказалось запущенней, чем мы предполагали. Блек разочаровался. Разочаровался в директоре, политику которого не понимал и в последнее время не принимал. Разочаровался в друге — Джеймсе Поттере, который в своей ненависти к темным магам в пух и прах разосрался с Блеком, обвинив старинного товарища во всех грехах после всех своих неудач и отлупа, полученного от изгнанного из рода Гарольда, то есть от меня. К тому же Сириус не был слепцом. До того, как уйти из дома, он многому обучился от матери и отца, в том числе магическому зрению, пусть не всегда применял полученные навыки. Когда по школе поплыла волна слухов о Снейпе и директоре, Блек вспомнил уроки, проверив ауры сальноволосого Нюниуса и бывшего друга, как бы горько не было это говорить. Результат обескуражил: аура носатого поганца, который должен был заполучить несмываемую печать, сверкала относительной чистотой, таки разных гадостей на ней хватало, зато Джеймс и Джейс… Тут было куда как хуже и печальней. Предатели крови. Говоря откровенно, Блек перепугался, и было от чего. Дураком назвать его нельзя, если только приравнять к дурости позднее «зажигание». Очень позднее, скажем честно. Примерив слухи о Снейпе на себя, Блек побежал к одному из старых приятелей-собутыльников, с которым он успел скорешиться за время работы в аврорате. Приятель, о чём было доподлинно известно, обладал умением видеть ауры и был обучен магическому зрению. Раздавив с Блеком на пару не одну бутылку огденского, хмельной кореш, прищурившись, со всех сторон осмотрел ауру собутыльника, вынеся утешительный и неутешительный вердикты. Неутешительный — из Рода Блека таки попёрли, но об этом последний и так догадался по общему упадку магических сил и закрытию для него родовых сейфов, кроме личного. Утешительный — печати предателя крови у Блека нет.

Наутро, после опохмелки, после несвойственного ему глубокого мыслительного процесса, изгнанник из Рода пришёл к единственно верному выводу. От печати Предателя крови его спасла Вальпурга Блек. Мать. Мама. Если не изменяет память, а она ему не изменяет, Гарольд и Дурсли начали вращаться в обществе Вальпурги где-то в то же время, как Джеймс изгнал сына. От этой простой мысли Сириусу стало безумно стыдно и горько от осознания, что право зваться сыном им утеряно. Вот такие пироги с котятами. От всего произошедшего с ним и окружающими и так шаткое мировоззрение покрылось глубокими трещинами, развалившись на мелкие осколки. Привычный мир рухнул в тартарары. Директору он больше не верил. В семью вернуться не мог, чересчур много было им нагажено за прошедшие годы на родном пороге и в душе матери. Погнавшись за эфемерным всеобщим благом, пёс оказался без стаи. Один. Преданный «друзьями» и почитаемым светлым идолом, пьедестал которого развалился, а сам идол рухнул. Он был никому не нужен. Всего лишь пешка на игровой доске директора — запасная фигура. Сириус сам себе не был нужен. Мысли о сведении счётов с жизнью как-то сами собой начали посещать безумную голову. Внешне он ещё держался, но внутренне обдумывал, как бы уйти красиво. С фейерверком и громким стуком дверью, так, чтобы все надолго запомнили.