Словно паук, закутав обездвиженную добычу в верёвочный кокон, крысёныш с садистским удовольствием наслаждался мучениями задыхающейся жертвы и только после шипящего окрика со стороны котла с адским варевом, выбрал удобный момент и влил мне ненужный антидот. Перестав изображать бьющуюся об лёд рыбу, я обессилено замер в коконе.

— Вот и хорошо, мой мальчик, — удачно спародировав Дамблдора, Питер мелко захихикал и потащил меня к котлу, — мой господин и я рады встрече с тобой, Джейс. Знаешь, сегодня ты послужишь всеобщему благу, хе-хе, в понимании моего господина.

— Мой отец убьет тебя, мерзкий предатель!

— Я бы не был столь категоричен, мой мальчик, твой рогатый папаша тебя не спасёт.

— Питерс-с-с, ч-ч-ччччччччего, ты телишшшся, — донеслось шипение из свертка, словно в люльке лежащего в змеиных кольцах здоровенной змеюки. Нашлась Нагайна, не придётся за ней бегать по всей Олбани и британским островам. В сравнении с Шиашем и мною в анимаформе василиска, ручной шнурок Волдика проигрывала с разгромным счётом. Шиаш же, вообще, делал её как бог черепаху. Вот и поохотится, если я её не пришибу. — Пос-с-с-ш-шши, пока мальчишшшку не хватилисссь.

— Тебе зубы повышибали, шепелявый? — не сумел удержаться я. — Или ты язык прикусил и теперь челюсть не разжимается?

Подначка не прокатила, тварюга в детских пеленках осталась невозмутимой, ни на мгновение не приоткрыв оклюментивных щитов, зато Питер, будто трусливый пёс, опасающийся окрика, присел на коротеньких ножках. Однако, хорошо его Волди вдрессировал.

— Шевелись, Крыса! — разжав челюсти и перестав изображать спускающее колесо, приказал гомункул Волдеморта. Нагайна рассерженным шипением поддержала хозяина. Это же насколько надо быть тупой, чтобы не чуять короля змей. Хотя, чего я хочу от фактической марионетки, ставшей вместилищем крестража. По правде говоря, от змеи осталась только оболочка — умная, изворотливая и смертельно ядовитая. Через связь с куском души, Волдеморт подчинил себе животные инстинкты пресмыкающегося.

Подумав, что не стоит накалять обстановку раньше времени, я решил прикинуться шлангом и наблюдать представление из первого ряда, так сказать. Дрожащий Питер завёл канонную волынку про кость отца, плоть слуги, кровь врага и прочую дребедень, после чего отправил уродца со скрюченными ручками в заплыв от края до края котла. Выпустив несколько пузырей, зелье в который раз сменило цвет и вдруг резко выстрелило облаком серебристого тумана, окутавшего пятачок погоста с могилкой Риддла-старшего. С каждой секундой облако наливалось грозовой тьмой, пока в его центре, в конце концов, не возник контур высокой человекоподобной фигуры.