— Милорд. — Ханбей опустился на одно колено и низко склонил голову. — Прошу, простите мою ошибку. Позвольте вернуться на службу.

Герцог взглянул на него с сомнением.

— После подвалов Совиного Дома людям нужен лекарь и хороший обед.

— Благодарю, милорд. Но сейчас я бы предпочёл оружие. — Ханбей позволил себе улыбнуться. — Не хотелось бы потом вспоминать, что всё, на что я оказался способен в сегодня — это постоять на эшафоте с тряпкой во рту и полежать в кровати.

По правде, лечь ему хотелось намного сильнее, чем махать палашом — но ролью беспомощного узника за прошедшую ночь он пресытился сполна. Ради того, чтобы вновь решать свою судьбу самому, а не уповать на помощь взбалмошных богов и непредсказуемых сюзеренов, стоило потерпеть и голод, и усталость, и боль. Даже расстаться с жизнью, если придётся.

— Ты храбрый малый: я не буду судить тебя за то, что ты сделал. Но ты не доверяешь мне — значит, не можешь и служить, — мрачно сказал герцог. — Принимать назад дезертиров — это не по правилам.

— Сегодня необычный день: так сделай для него исключение на этот самый день, — сказал Кербен Жастеб Даршазский, неожиданно повернувшись к ним. — Нам нужна каждая пара рук, а этот человек надёжен, как никто другой. Если ты можешь доверять ему, какая разница, доверяет ли он тебе?

— Ваше Величество! — Ханбей поспешно преклонил колено.

— Встань, — приказал Кербен.

Ханбей поднялся. Кербен удовлетворённо кивнул.

— Раз ты можешь стоять, то можешь и драться. Раз ты можешь драться — приказываю: иди и дерись, стражник! — Кербен отстегнул от пояса посеребрённые ножны со шпагой и протянул ему. — Отомсти за своего офицера и земляков. За капитана Вархена: ему дорого обошлась верность… Сегодня мы должны победить.

— Мы победим, Ваше Величество. — Не зная, как положено поступать в таких случаях, Ханбей с поклоном просто взял у него оружие. — Клянусь: я не подведу вас.

— Рудольф? — Кербен посмотрел на герцога.

— Будь по-вашему, — проворчал тот, недовольный вмешательством короля, но не осмелившийся спорить. — На один день вновь принимаю тебя по знамя Эслема, Ханбей Шимек! Ступай к остальным.

Ханбей отсалютовал герцогу королевским клинком, с удивлением отметив про себя, что тот уже запачкан кровью, и спустился на площадь. Среди стражи он отыскал своего прежнего Капитана.

— В ваше распоряжение прибыл, — сказал Ханбей. — Спасибо, что не очень-то в меня целились.

— Я целился. — Капитан с прищуром взглянул на него. — Но вспомнил, как ты щенком шелудивым прибился к нашим казармам — и промазал. За работу!

* * *

Отряд, состоявший из личной охраны герцога Эслема и доверенных офицеров принца, был мал даже в сравнении с одной тайной полицией Вульбена, но в миг появления на площади Кербен разом поставил под королевское знамя больше тысячи человек, а они, разнося весть по городу, привели за собой ещё тысячи и тысячи. Всеобщей любовью принц избалован не был, но, в отличие от крон-лорда Шоума, в глазах вертлекцев он выглядел «своим» претендентом на престол; Кербен был немстителен и щедр, что тоже говорило в его пользу. Солдаты и младшие офицеры, не имевшие собственных интересов в политике, отказывались выступать против принца, тогда как охотников подраться с тайной полицией хватало: в Вертлеке — как, впрочем, и в любом другом городе — она популярностью не пользовалась ни среди простонародья, ни среди знати. В первый же час присягу Кербену принесли командиры двух из трёх городских полков.