Но обо всём этом Ханбей узнал намного позже; а в день «двойного переворота» вместе с шевлугской стражей герцога Эслема и отобранными Кербеном гвардейцами Ханбей принимал участие в захвате Совиного Дома. До того, как прибыли чародеи, атакующие несли тяжёлые потери — но ему опять повезло уцелеть. Непривычно лёгкая королевская шпага оказалась хороша в деле; он дрался, словно пьяный, не чувствуя страха и усталости. После Совиного Дома их перебросили к госпиталю, куда со всего города свозили раненых и мертвецов; там, наконец, отряд получил передышку.

Но перед тем, у самого госпиталя, они наткнулись на демона.

На двух демонов; но вторая тварь уже умирала, исходя маслянисто-чёрнымдымом из разверстой раны в груди. Другая, в изорванном мундире стражи крон-лорда, смотрела на солдат с яростью и насмешкой.

— Всем отойти! — скомандовал Капитан, но Ханбей не подчинился. Его шпага — королевская шпага — светилась тем же зеленоватым светом, что и заговорённое оружие гвардейцев, сопровождавших приставленного к отряду чародея.

Но демон не собирался драться.

— Вы глупцы, — сипло сказал он. У него было человеческое лицо — загорелое, с мясистым носом и длинными обвислыми усами — но никто в здравом уме не принял бы его за человека: такой потусторонней яростью веяло от него. — Сегодня ваша взяла. Но завтра возьмёт наша!

В следующее мгновение, прежде, чем чародей успел завершить заклятье, демон левой рукой ухватил себя за горло и вырвал кадык. Столб дыма потянулся вверх; но ветер вскоре его развеял.

— Что они… оно…такое? — спросил Ханбей у чародея.

— Зло, — сердито бросил один из гвардейцев.

— В любом святилище Ины тебе расскажут, что, когда Первоотец вырезал человека из дерева, стружку он бросил в огонь: они — дым от той стружки, — сказал чародей. Его моложавое лицо и богатые одежды посерели от сажи и пыли; он, как и все, выглядел смертельно уставшим. — Но я скажу проще. Для нас, людей, они — псы, что бывают послушны свистку, но служат одному лишь своему желудку. Им не место здесь. Если только ты, солдат, не хочешь уступить им своё.

Уж этого Ханбей точно не хотел.

«Боги есть тени, что Первоотец отбрасывает в мир», — вспомнились ему слова из детства. — «Нет тени без огня, но нет огня без дыма».

Рядом с тлеющим трупом демона эта поэтичная бессмыслица звучала зловеще.

Во дворе госпиталя Ханбей — после того, как его немного подлатал лекарь — от усталости заснул прямо над опустевшим котелком; но вскоре пришёл приказ о переброске ко дворцу. Требовалось сдержать толпу, чтобы горячие головы не натворили лишнего.