Чёрные бездонные глаза насмешливо посмотрели на меня и алые чувственные губы изогнулись в усмешке:

— Откуда у хлопца испанская грусть?

Ирония. Уже хорошо. По крайней мере, никто не упрекает нас в прежних проступках и не желает мгновенной смерти.

Я надломил левую бровь, стараясь изобразить недоумение и провёл длинным ногтем мизинца по самой тонкой струне, вынудив инструмент рыдать от горя. Когда стон стал невыносимым, я оборвал его.

— Нет, в самом деле, какого чёрта ты изображаешь сосуд скорби? — жёлтый отблеск в глазах Ильи стал ещё сильнее и он, едва заметным движением, сжал Галин сосок, — можно подумать, ты ещё способен интересоваться окружающим или как-то адекватно реагировать на происходящее. Сдаётся мне, ты вполне удовлетворён самим собой.

— Как Нарцисс, — едва слышно проворчала Ольга.

Галя вонзила когти в пальцы, сжимающие её сосок, одновременно изо всех сил дёрнув обидчика за волосы. Намёк был понят и безобразие прекратилось.

— Ты хочешь сказать, тебе есть дело до окружающих? — я обескураженно посмотрел на Илью, — но они же все, просто ходячие мертвецы. Если не сегодня — значит завтра, но им всем придёт конец.

— А ты, значит — вечен? — Илья рассмеялся и поднялся на ноги, — с тобой, стало быть, никогда ничего не сможет произойти?

Это был вопрос, над которым стоило подумать, и я добросовестно его обдумал, машинально перебирая пальцами струны. Известно: любое живое существо бессмертно, в данный конкретный момент времени, а уж какая фигня произойдёт через мгновение…Впрочем, у некоторых означенное мгновение растягивается до бесконечности. Ухмыляясь невысказанным мыслям, я заиграл быструю мелодию, резко отличающуюся от предыдущего сочинения. Слова летели наружу, одно за другим, складываясь в бодрый мотивчик:

— Интересная концепция, — заметил Илья и посмотрел мне за спину, — это ещё что такое?

Я отшвырнул банджо в траву, и оно жалобно вскрикнуло, видимо ударившись о какой-то, невидимый камень. Серебряный плач лопнувших струн ещё долгое время висел в воздухе, перемежаясь лишь всхлипыванием ветра.

Все внимательно смотрели на какую-то хрень за моей спиной, и я неторопливо обернулся, отыскивая объект их напряжённого интереса. Взгляд пробежался по бескрайнему полю серо-зелёных трав, чьи камышевидные верхушки запросто могли достичь подбородка; по рядам полуразрушенных строений, превращённых временем в пологие холмы; по жирной полосе чёрного дыма, который поднимался откуда-то из-за горизонта и упирался…

— Что это? — ещё раз повторил Илья и все повернулись ко мне, будто я превратился в средоточие истины.