Я видела, он уже собрался было сказать, что нет, что он такой храбрый. Но поджал губы.

— Страшно, — сказал наконец. — Особенно, когда меня вывели, когда поставили перед судьей, зачитали обвинения. Пока я сидел один, в камере, в темноте, то еще казалось — все это происходит не со мной, не на самом деле. Не мог поверить. Все случилось так быстро, что я не успел осознать. Но когда я увидел, что плаха для меня уже готова…

Его голос чуть дрогнул, но он тут же старательно состроил мужественное лицо.

— Ты хорошо держался, — сказала я.

Он смутился, как мальчишка, мне кажется, даже щеки порозовели. Качнул головой.

— Я рад, что с тобой все в порядке, и ты в безопасности.

— Спасибо, — искренне сказала я.

— За что?

— Ты пытался мне помочь. Даже если все вышло так… все равно. Я благодарна тебе.

— В итоге спасать пришлось меня.

— Да. Но все равно.

Он смотрел на меня сверху вниз и неуверенно улыбался. Я видела, как он старался что-то придумать, сказать что-то важное. И молчал.

— Наверно, тебе пора, — сказала я.

— Пора, — он глубоко вдохнул, словно собираясь с силами. — Скоро война, Аня. И мы победим. Мы отстоим свою землю, потому, что правда на нашей стороне. Регнар — наш единственный законный король. И мы… — он запнулся, наверно, все понял по моему лицу, попытался исправить. — Возможно, я смогу вернуть земли, которые когда-то принадлежали нашему роду. И тогда ты будешь гордиться…

Я не выдержала, засмеялась. Он смутился, конечно. Наверно, не ожидал, что я так…

— Денег и славы, — сказала я. — Так много громких слов, но в итоге все просто: денег и славы.

* * *

Я стояла, глядя вослед уходящему Альдеку.

«Я люблю тебя», — сказал он на прощание. И: «я еще вернусь». С победой…

Хотела было сказать, что не надо ко мне возвращаться, но вовремя прикусила язык. Такое нельзя говорить. Человек, идущий на войну, должен знать, что его ждут.