— Вас мы боимся больше, — тихо-тихо прошептал он, отворачиваясь. Искоса глянул на кошку и, спохватившись, бросил, — Простите.

Химари, помрачнев, кивнула.

— Я правильно понимаю, на вашу помощь в бою я могу не рассчитывать? — презрительно шикнула она, повесив уши.

Винс кивнул.

— Боюсь, что так. Но мы вас не выдадим. Честно!

Химари криво усмехнулась, обнажив белоснежные клыки в потеках ее же крови.

— Если вас не выпорют, — мотнула головой и, обернувшись белой львицей, затрусила в сторону гейзера Ши.

***

На территорию кошачьего лагеря Химари ступила уже человеком, а не львицей. Винс давно обогнал ее и успел донести весть о приходе необычной гостьи. Надо отдать ему должное, никто из волчьих слуг не выдал ее появления.

На страже стояли только мужчины-коты. В кожаных доспехах, слабо вооружены, и больше встревожены, нежели серьезно готовы к бою. Девушки и женщины возились у небольших костров, и таскали котелки в обход каньона.

Перед Химари все расступались и склоняли головы, а она шла, недоверчиво придерживая мечи у бедра и как можно незаметнее подтягивая раненую ногу.

— Принцесса.

— Принцесса.

— Принцесса.

Они шептались за спиной, переносили весть о ее приходе друг другу, но никто не решался даже подойти. Кошка брезгливо поморщилась, а потом, устыдившись самой себя, прижала уши к голове. Чувство вины неподъемным камнем легло на грудь. Это из-за нее все кошки стали покорными и трусливыми, сделались слугами, ожидающими поощрений. Если бы не война, все бы жили, как раньше. Даже тихая ненависть лучше рабства. Все лучше служения волкам!

А кошки все равно звали ее принцессой, помнили. И лучше бы им кинуться на нее, задушить за все, на что она их обрекла, лучше бы им забыть, что кошачья принцесса бросила их, оставив побираться у ног врагов. Она готова была к их гневу, ведь сейчас она шла помогать маршалу, той самой сумасбродной девчонке, похоронившей столько кошкиных солдат. Они вправе были звать ее предательницей, которой она и являлась. Но шептали только — «Принцесса».

Даже понимая свою вину, Химари все равно шла через пролесок к краю каньона. Она заберет Еву и отдаст девочку Люции. А потом — будь, что будет. Это было настолько неважно и бессмысленно, что кошка боялась загадывать. Из головы не выходили дочери. Если бы только она могла вернуть все прошлое и поступить иначе. Если бы только Самсавеил дал ей шанс исправиться, спасти ни в чем не повинных девочек, жизни которых она загубила собственными руками.

Кошка, не спеша, забралась на каньон и присела у самого края. Тигр остался ждать ниже, развернулся спиной, словно охраняя от кошачьего рода.