Императрица поморщилась, но кивнула.

Самсавеил положил на камень темные вещи, аккуратно свернул Евин плащ и принялся снимать форму ангелов. Люцифера искоса наблюдала, про себя удивленно вопрошая, как так вышло, что его идеально сложенное тело не менялось с годами совсем. Красивые черты лица, вечно мягкие волосы, мускулистое тело. Оно вообще не подчинялось законам времени.

— Верхние две пары, — уточнил он, нагим подходя и поворачиваясь к ней полубоком.

— Сейчас, — Люция забралась на старые ступени и поманила Самсавеила рукой, поставив так, чтобы было удобнее. На две головы ниже себя.

— Ну-ка, — он забрал из ее рук бо и провернул по рукояти. — Береги глаза.

Вняв предупреждению, Люцифера вслепую обнажила меч и занесла над головой, за спину. И только тогда открыла глаза и примерилась. Самсавеил предусмотрительно закрылся нижними крыльями и крепко держал их руками, чтобы она не могла их отсечь.

Коротко выдохнув, Люция обрушила меч на крылья. Хрустнули кости, но белоснежный клинок слизал их со спины, будто масло.

Оставшись стоять, императрица нашарила в ногах ножны бо и вернула в них меч, и только после этого взглянула на Самсавеила. Он затянул свежие раны, и они стали просто едва заметными рубцами. Повел рукой над обрубками крыльев и, подняв их в воздух, оставил под самым потолком. С треском освободились от кристаллов старые цепи из ангельской стали и крепко-накрепко замотали крылья.

— Что ты будешь делать? — спросила Люция, спрыгивая со ступеней.

— Я сделаю так, что тридцать три шисаи однажды вернут к жизни мою Еву, — честно сказал он, вытаскивая из своих вещей ее сердце.

— И что ты будешь с ней делать? — вздохнула она.

— Я еще не решил. Но сперва я должен вернуть ее, вот и все, — он медленно вошел в ледяную воду с сердцем Евы и нырнул.

Люцифера осталась ждать его на берегу, задумчиво поглаживая череп в мешочке на бедре. Проследила, как крылатый доплыл до середины озера и ушел под воду.

Через несколько минут вода пришла в движение. Тихо зашептал водопад на другом краю грота. Зашелестели, будто вздохнули, яблони. И словно сам сад ожил, встрепенулся ото сна. Заискрил лиловым, заиграл тысячами бликов.

А она все ждала и ждала, высматривая всемогущего и всезнающего. И когда он наконец вынырнул у самого берега, едва не отшатнулась, не узнав сразу.

Крыльев за спиной больше не было. Только черный хвост ходил из стороны в сторону, кошачьи уши дергались, а тонкие лапы, черные без единого пятнышка, топорщились мокрым мехом.

— Зачем?! — непонимающе прошептала она, когда он прошел мимо нее.