На колесе. Они карабкались по спицам и перекладинам. Они шли за ней.

43

43

– Реви – не реви, Светлячку ты этим никак не поможешь, – сказала Таня. Она подняла Джереми на ноги. Сквозь слезы он увидел, как Ковбой подошел к двери, подергал ручку, покачал головой.

– Нам надо идти дальше, – сказала Таня, потирая грудь.

– Она только что была здесь, она была здесь только ради меня.

– Она была троллером, как и все мы. И всегда рисковала так закончить, месяцами, задолго до того, как отправилась сюда за тобой.

– Неужели ничего нельзя сделать?

– Скорее всего, она уже мертвей мертвого, – сказал Ковбой.

– Ты должен быть мужественным, – добавила Таня. – Ради меня. Ты мой боец. Мой возлюбленный. – Она нежно привлекла его к себе и подняла подол окровавленного свитера. Лиз с Ковбоем находились рядом и наверняка все видели, но не сказали ни слова. Таня прижалась к нему грудью, немного липкой от просочившейся сквозь свитер крови, но все равно гладкой и мягкой.

Это неправильно, думал Джереми. То, что она делает… Все, что происходит… Светлячок… Светлячка больше нет… Я не смог спасти ее… Она не должна делать этого со мной…

Даже сейчас, когда по его щекам катились слезы, а сам он задыхался от рыданий, он чувствовал, как где-то глубоко внутри разливается приятное тепло.

– Ты мой храбрый возлюбленный, – говорила Таня.

Джереми взялся рукой за одну из ее грудей и начал поглаживать ее.

– Да, – сказала она. – Да, почувствуй меня. Я живая. Я твоя. – Она нежно сжала его ширинку. – Когда мы выберемся отсюда, ты возьмешь меня.

Он шмыгнул носом и кивнул.

– Если собственная шкура тебе дорога недостаточно, – вставил Ковбой.

Таня отстранилась от Джереми, одернула свитер, подошла к отверстию в стене и присела на корточки:

– Самсон?

Никакого ответа.