Я догнал кричавшего за ближайшей скалой. Он показывал на статую. Прямо за ней начинались джунгли, и статуя стояла словно часовой, охраняющий подходы к зарослям. Солдат обернулся ко мне с гримасой отвращения на лице. Подойдя ближе, я увидел, что вокруг шеи идола колышется что-то живое. Воздух был отравлен кошмарным запахом гниющего мяса Присмотревшись к ожерелью на идоле, я понял, что оно кишмя кишит мухами и личинками, — бесчисленные тысячи их образовали живой покров и питались тем, что находилось под ними. Я ткнул в это сонмище рукояткой пистолета; мухи взлетели жужжащим черным роем, и на свет появился сплошь покрытый червями комок внутренностей. Я подрезал их, и они с глухим шлепком упали на землю. И тут, к моему удивлению, сверкнуло золото. Стерев кровь, я разглядел на шее идола украшение — судя по всему, весьма ценное. Даже я, не разбирающийся в женских безделушках, понял, что вещица была довольно древней работы. Я пригляделся к ожерелью повнимательнее: оно состояло из тысячи крохотных капелек золота, сплетенных в нечто вроде сетки, и стоило, должно быть, больших денег. Я потянулся к ожерелью, намереваясь снять его. И в это мгновение раздался выстрел.

Пуля просвистела у меня над плечом и со звоном ударилась о скалу. Я взглянул вверх и сразу обнаружил нападавшего: какой-то человек стоял на краю ущелья. Он еще раз навел винтовку, но я опередил его, удачно попав ему в ногу. Человек покатился вниз по склону, и я подумал, что с ним наверняка покончено; но нет, он поднялся и, используя винтовку как костыль, заковылял через дорогу к тому месту, где мы стояли. Он что-то выкрикивал, показывая на статую. Я, конечно же, не разобрал ни слова, но понять примерный смысл его речи было нетрудно. Я отошел от статуи и поднял руки, показывая, что совершенно не интересуюсь золотом идола. Человек продолжал пристально следить за мной, и мне представилась возможность рассмотреть его получше. Это был старик в поношенных розовых одеждах, с лицом и руками, вымазанными каким-то крайне дурно пахнущим веществом, так что разило от него до самых небес. Короче говоря, мы столкнулись с настоящим брамином. Он был бледен, и в глазах его стояли слезы. Я взглянул на его ногу. Она сильно кровоточила, и я нагнулся, чтобы перевязать рану, но едва я вознамерился сделать это, как брамин отскочил от меня и вновь принялся молоть языком. На этот раз мне показалось, что я услышал слово «Кали».

— Кали, — повторил я, и человек кивнул.

— Хан, хан, Кали[5],— вскричал он и разрыдался.

Ну что же, беседа складывалась хорошо, и меня нисколько не беспокоило то, что я буду делать дальше. Однако вдруг за спиной у меня послышались шаги.