— Он болен той болезнью! — вскричал я.

— Вы уверены? — нахмурился Пампер и, когда я утвердительно кивнул, приказал брамину убираться.

Но брамин подходил все ближе, и, хотя ему во второй раз было приказано уйти, он не послушался, так что Пам-перу не оставалось ничего другого, кроме как ударить его. В пылу гнева Пампер влепил брамину пощечину, и старик, зашатавшись, упал в пыль. Все это выглядело очень скверно, и Пампер, ужаснувшись тому, что натворил, поспешил брамину на помощь, но Элиот вовремя придержал его за руку.

— Дайте ему денег, — сказал он, — но, ради Бога, держитесь от него подальше.

Пампер медленно кивнул. Он прокричал приказ своей колонне и, когда его люди проходили мимо, бросил жрецу кошелек с рупиями. Но старик швырнул деньги в грязь, вскочил и горящим взором уставился на проходящие мимо войска. Нам вслед эхом летели его проклятия. Думаю, что среди нас не было ни одного человека, кто бы не содрогнулся от этих воплей.

Я спросил у Элиота, что именно кричал нам брамин. Элиот нахмурился, явно чувствуя себя не в своей тарелке, и, когда наконец он все объяснил, я тоже испытал довольно скверные ощущения. Оказалось, что деревня брамина пала жертвой болезни и он посчитал, что это мы навлекли гнев Кали.

— А его проклятие? В чем оно выражалось? — спросил я.

Элиот посмотрел мне в глаза.

— Полковник; Пакстон, берегись! — перевел доктор.

— Берегись чего?

Элиот нахмурился и пожал плечами.

— Берегись гадостей, о которых знает брамин.

Это обеспокоило меня, и я попросил Пампера следить за тылами. Но он был старый лев и высмеял мои страхи. Проходили дни, и я почта забыл о брамине. Мы добрались до Симлы. Там меня на некоторое время задержали разные любители рапортов, и мне пришлось долга расшаркиваться и щелкать каблуками. Естественно, я часто виделся с Пампером, а также с Элиотом, поврежденная нога которого к этому времени стала заживать. Доктор решил вернуться в Англию, ибо его вера в исследования была сильно подорвана пережитым, и он сказал мне, что, по его мнению, эта болезнь в Каликшутре неизлечима. Его соображения встревожили меня, поскольку я сам видел, как быстро эта болезнь может распространяться, и я задумался над тем, удастся ли ей навсегда остаться в пределах Гималайских вершин. Вспомнил я и о брамине. Пару раз мне показалось, что я видел его. Я сказал себе, что, по-видимому, ошибся или воображаю всякие глупости, но как-то вечером Элиот сообщил мне, что и он встретился со жрецом лицом к лицу на базаре. Брамин ускользнул, но Элиот не сомневался, что это был он. Сообщили медицинским властям, и начался поиск. Однако ничего не обнаружили — ни следов брамина, ни признаков болезни.