Внизу уже было не протолкнуться из-за «бывших», поэтому на этот раз он, закрыв глаза и ощупывая вытянутой рукой грязные стены, сразу направился наверх. Он решил пойти к двери, которой так долго старался избегать.

В конце концов ему удалось отыскать дверь, ведущую на верхний этаж, и то, что она оказалась не заперта, уже не так сильно испугало его. Он чувствовал, что достиг своего предела. Поднимаясь по этой лестнице, он был готов ко всему. Он понимал, что скоро ему придется собрать все жалкие остатки своего разума, чтобы найти спасение от безжалостного страха и ужаса, которыми будет заполнен его мозг. Но больше откладывать это было нельзя. Ему ясно дали понять, что его присутствие там необходимо.

Наверх.

* * *

На какое-то мгновение он даже поверил, что оказался совсем один в этом месте, где некогда жил он, М. Л. Хаззард, Мастер.

Он включил фонарь, чтобы увидеть, где находится, и, как когда-то Юэн, обнаружил себя стоящим в коридоре с белыми стенами и вереницей черных дверей по обе его стороны. Пол пушистым ковром покрывал толстый слой пыли. Ни один звук не нарушал звенящую пустоту этого помещения уже много десятилетий.

Как будто само пространство затаило дыхание?

Он помогает всем, кто приходит к нему.

Себу пришлось приложить некоторое усилие, чтобы выдавить из себя первый звук. Сначала это был невразумительный сип, потом хрип, еще одно небольшое усилие – и его голос постепенно окреп. Звук собственного голоса – вот что помогало ему пока оставаться в своем уме. Кроме всего прочего, разговор вслух поддерживал его моральный дух и помогал его ступням сохранять контакт с досками пола.

– Я пришел! Ты здесь?

На мгновение он замер, испугавшись, что кто-то вот-вот толкнет изнутри одну из шести черных дверей.

Он вспомнил одну деталь из записок Юэна и подошел к третьей двери справа. Открыл ее.

В зеркале напротив двери он увидел себя, входящим в комнату.

В комнате он обнаружил картину, которую описывал Юэн. Портрет мальчика, написанный масляными красками. Мальчик сидел в кресле. Блондин с густыми кудрявыми волосами. В руках он держал плюшевого медвежонка. То же самое обитое бархатом кресло стояло под самым портретом. Тот же самый медвежонок, прислонившись к подушке, сидел в этом кресле. Он был тем же самым, но на много лет старше: шерсть его во многих местах вытерлась.

Удивительно, но в комнате было совсем немного вещей. Кушетка, на которой в ряд сидели антикварные игрушки во главе с большой куклой. Это была некрасивая кукла-девочка, одетая в белое платье и кардиган ручной вязки. До ее волос, вероятно, добралась оставшаяся в одиночестве маленькая хозяйка: они были безжалостно и безобразно подстрижены. На лице куклы застыло выражение крайнего удивления.