— Вставай, папа, — прошептал Уэйн и, откинув голову назад , закричал: - Я ПРИКАЗЫВАЮ ТЕБЕ, ВСТАВАЙ И ИДИ!

— Уэ-э-эйн! — завыла за дверью Кемми. — Во имя Господа, не надо!..

— Я ПРИКАЗЫВАЮ ТЕБЕ СБРОСИТЬ ОКОВЫ СМЕРТИ! СЕЙЧАС ЖЕ! СЕЙЧАС ЖЕ!

Он трясся, как громоотвод на ветру, его пальцы крепко вцепились в желтую материю, а по лицу текли струйки пота и слез. Макияж цвета человеческого тела стал сползать со щек трупа, открывая бело-серую кожу. Уэйн почувствовал, что в глубине его души закипел вулкан, изрыгая дикие языки пламени. Он думал только о том, как оживить покоящееся в гробу тело, вернуть ему Жизнь.

Внезапно в его мозгу что-то взорвалось. Перед глазами возникла странная картина смертельной схватки орла и змеи. В голове Уэйна пульсировала черная боль, а из его левой ноздри на белую обивку гроба закапала кровь. Руки юноши начали зудеть, потом чесаться, потом гореть...

Труп Фальконера дернулся.

— Да! — закричал Уэйн. — ВСТАВАЙ!

Внезапно труп задрожал, как будто сквозь него пропустили высокое напряжение, он начал изгибаться, вытягиваться, лицевые мускулы покрылись рябью. Руки с идеальными ногтями начали ритмично сжиматься в кулаки.

В следующее мгновение веки, зашитые работниками морга тонкими нитками телесного цвета, распахнулись. Глаза, глубоко утонувшие в глазницах, были цвета серого мрамора. Губы растягивались, растягивались... и раскрылись, порвав белые швы. Во рту покойника виднелись куски материи, засунутые туда, чтобы щеки казались полными. Голова задергалась словно в агонии, а тело затрепетало в руках Уэйна.

Кто-то дико забарабанил в дверь.

— УЭЙН! — закричал Джордж Ходжес. — ПРЕКРАТИ!

Но Уэйна переполняла праведная исцеляющая сила. Он должен был искупить грехи, вытянув Дж. Дж. Фальконера из темного места. Все, что ему оставалось, это еще немного сконцентрироваться. Еще чуть-чуть...

— Возвращайся, папа, — шептал Уэйн дергающемуся трупу. — Пожалуйста, возвращайся...

В измученном мозгу юноши возник образ мертвой лягушки, жесткой и пахнущей формалином, лежащей на столе в классе биологии. Ее ножные мышцы были соединены с маленькими электродами; когда включали ток, лягушка прыгала. Прыгала. Прыгала. «Прыгай, лягушка», — подумал Уэйн и разразился истеричным смехом. Труп Фальконера трепетал и дергался, руки хватали воздух. «Прыгай, лягушка, прыгай...»

— Уэйн! — закричала мать, находясь на грани истерики. — Он мертв, мертв, оставь его в покое!

И Уэйн с болезненной очевидностью осознал, что потерпел провал. Все, что он делал, просто заставляло лягушку прыгать. Отец умер.

— Нет, — прошептал он. Голова Фальконера повернулась набок, рот раскрылся еще шире.