— Не знаю.

— Я давно ничего не слышал о своей матери. Я беспокоюсь, все ли с ней в порядке. — Билли вспомнил слова Меняющего Облик: «Твоя мать умерла. Пришел ковбой и отстриг ей голову».

Бонни пожала плечами. Доктор Хиллберн просила ее не говорить с Билли о его матери. Владелец магазина в Готорне — Билли дал номер его телефона — рассказал доктору Хиллберн, что Рамона Крикмор погибла, когда среди ночи в ее доме начался огонь. Дом сгорел очень быстро.

— Я так устал. — Билли показалось, что по лицу Бонни пробежало темное облачко. Его мозг все еще переполняли воспоминания и эмоции, поглощенные им в отеле «Алькотт»; он понимал, что чудом избежал смерти от руки Меняющего Облик. Зверь не мог разрушить его мозг или лишить рассудка, но когда Билли вспоминал обгоревший труп, ползущий к нему по углям, то начинал дрожать. Что это было — очередная иллюзия, или же Меняющий Облик действительно обладает способностью использовать мертвых, словно кукол? В его глазах горела настоящая ненависть — и мрачная безнадежность. Когда Меняющий Облик сбросил скорлупу из обгорелой плоти, его глаза погасли, как спиртовые лампы. И где зверь сейчас? Затаился и ожидает очередного шанса, чтобы уничтожить его?

Они обязательно встретятся снова. Билли даже не сомневался.

— Доктор Хиллберн сказала, что журналисты сделали видеозапись, — тихо сказал Билли. — Они заперли пленку в сейф, но вчера ей ее показали. Она видела, как некоторые духи входили в меня, а некоторые просачивались обратно в стены. Пленка зафиксировала все. Меня, духов в комнате... Доктор Хиллберн сказала, что в «Око Чикаго» еще не решили, показывать эту запись по телевидению или нет, но они обещают прислать в институт ее копию. — Юноша вспомнил восторженный голос доктора Хиллберн, когда она говорила ему, что многие парапсихологи хотят ознакомиться с записью и встретиться с ним и что очень скоро его жизнь изменится. Ему не обязательно оставаться в Чикаго. Чикаго — и особенно институт — лишь первая ступень в его долгом и трудном путешествии. В глазах доктора Хиллберн светилась надежда.

Лоб Билли пронзила острая боль, а тело обмякло, словно куча тряпок.

— Интересно, здесь есть где-нибудь пианино?

— Пианино? Зачем?

— Я люблю играть. Разве я не говорил тебе? Я хочу тебе многое рассказать, Бонни. О моей семье и о Неисповедимом Пути. Я хочу показать тебе Готорн. Он неказист, но я там родился. Я покажу тебе мой дом и среднюю школу; я покажу тебе тропинки, по которым любил ходить в детстве. Я возьму тебя туда, где в скалах поют ручьи и где можно услышать голоса тысячи различных птиц. — Он посмотрел на Бонни с надеждой. — Ты хочешь?