— Э-э… смотря куда.

— Вообще-то мне в Тамань нужно, — пояснила незнакомка, переступая босыми ногами. Андрей обратил внимание, что ногти на правой ноге были покрыты черным лаком, на левой — белым. Правда, лак давно требовал обновления, а мизинец на правой ноге был заклеен грязным пластырем. Щиколотки девушки украшали браслеты из бисера и деревянных бусин.

— Я еду в Тимашевск, у друга юбилей, — сказал он. — Оттуда до Тамани примерно двести километров. Если устраивает — садись.

Хиппи ловко проскользнула в кабину.

— Рюкзак можешь поставить вниз, — произнес Андрей. Глядя на пыльные ступни юной путешественницы, он не удержался: — Не боишься ноги сбить? Все же тут не травка.

— Привыкла, — пожала плечами девушка. — Если совсем горячо или по рельсам идти — в рюкзаке сандалеты. — Она закрыла за собой дверь и повернула голову к Андрею: — Я — Лу.

— Чего? — не понял он.

— Зовут меня так, — объяснила она.

Андрей нажал педаль акселератора, и «Газель», хрипя изношенным двигателем, потихоньку тронулась с места.

— Никогда не слышал такого имени, — признался он.

Лу засмеялась, мотнув головой. Рыжие дреды тяжело шевельнулись в такт движению, напоминая затейливые водоросли, колыхаемые течением.

— Вообще-то по паспорту я — Маша, — сказала она и заговорщически подмигнула. — Но все знают меня как Лу.

— Лу так Лу.

— А тебя как зовут?

Андрей представился, и после этого Лу, казалось, сразу же утратила к нему интерес. Она положила на колени разбухшую тетрадь, которую несколько минут назад изучала на обочине. Тетрадь была засаленной, с загнутыми углами страниц и множеством разноцветных закладок, к потрепанной обложке была пришпилена шариковая ручка.

— Не возражаешь, я минут десять в тишине посижу? Кое-какие мысли записать надо.

Андрей молча кивнул.

Пока Лу что-то старательно выводила, морща лоб, он вел машину, одновременно незаметно разглядывая случайную попутчицу. Стройное тело, правильные черты лица, никакого намека на косметику. В брови блестело крошечное колечко, в ушах — прозрачные «тоннели». Шея увешана цепочками и веревочками, с которых свисали зубы и когти разнообразных зверей. Одежда путешественницы состояла из рваных, вытертых до белизны джинсов и гавайской рубашки, которая была настолько мятой и неряшливой, словно ее только что, тщательно пожевав, выплюнул гиппопотам.

Взгляд Андрея переместился на руки Лу. Загорелые, в царапинах, ногти обгрызены. Запястья испещрены белесыми шрамами, и он, нахмурившись, отвел взгляд.

Что это? Зачем? Реальная попытка суицида? Или юношеская дурь, нехватка внимания со стороны себе подобных? Как бы то ни было, эта неприглядная деталь во внешности девушки вызвала у него неосознанную тревогу.