* * *

Невозможно описать, как мы добрались до дома, трехмильная дорога к которому заняла у нас десять или двенадцать минут, если не сказать, что все это было похоже на бегство из сумасшедшего дома. Я знаю, что не могу быть объективным: уже одно воспоминание о той поездке приводит меня в состояние, близкое к помутнению рассудка, — я начинаю чувствовать одновременно жар и холод, лихорадочную дрожь и слабость. Я не могу отделить то, что было на самом деле, от того, что стало результатом моих более поздних размышлений; у меня нет четкой границы между субъективным и объективным, между правдой и галлюцинациями ужаснувшегося сознания. Единственная вещь, в которой я могу быть уверен, заключается в том, что я не был пьян. Это я знаю точно, потому что все остатки хмеля — если они вообще были после двух банок пива — вышибло из моей головы, как только машина тронулась с места.

Во-первых, мы возвращались в прошлое.

* * *

Временами Эрни вообще не сидел за рулем: вместо него был зловонный, омерзительно воняющий могилой скелет Лебэя, на котором висели остатки полуистлевшей трухлявой плоти и редкие лохмотья одежды с позеленевшими пуговицами. Под расползшимся воротником копошились черви. Я слышал какое-то жужжание и сначала подумал о коротком замыкании в одном из приборов на передней панели. И только позже начал осознавать, что звук принадлежал мухам, роящимся в сгнившем теле. Разумеется, была зима, но…

Временами казалось, что в машине были и другие люди. Однажды я взглянул в зеркало заднего обзора и увидел за своей спиной женщину с бледным лицом, смотревшую на меня мутным взглядом жертвы удушья. Ее волосы были причесаны в стиле 50-х годов. На щеках выступали широкие розовые пятна, и я вспомнил, что отравление окисью углерода создает иллюзию жизни и здорового цвета кожи.

Взглянув в следующий раз, я заметил на заднем сиденье маленькую девочку с почерневшим личиком и выпученными глазами. Я зажмурился, а когда вновь открыл глаза, то на ее месте был Бадди Реппертон, рядом с которым сидел Ричи Трелани. Рот, подбородок, шея и рубашка Бадди были перепачканы в крови. Ричи был похож на обгоревшую головешку но глаза смотрели ясно и осмысленно.

Бадди медленно поднял потемневшую руку. В ней была зажата бутылка «Техасского драйвера».

Я снова закрыл глаза. После всего этого мне уже не хотелось открывать их когда-либо.

Я помню, что по радио играл рок-н-ролл: Дио и Бельмонс, Эрни До, Роял Tинс, Бобби Райдел…

Мои воспоминания не укладываются в чувство, что все, кого я видел, существовали только в моем воображении, что все они были не более чем миражами, преследующими какого-нибудь параноика или морфиниста.