Эва покачала головой, Гэйб же был слишком занят — он пытался понять, что же, собственно, Пайк им предлагает в качестве объяснения. В отношении дочки психоисследователь наверняка ошибался: Лорен нормальная уравновешенная девочка, у нее не было никаких причин испытывать чувство вины. И кроме того, прежде ей никогда не снились кошмары.

— Если уж кого-то и следовало обвинять, — сказала Эва, — так это меня. Я выпустила Кэма из виду в тот день.

— Эва… — Гэйб взял ее за руку, чтобы успокоить, хотя и подумал, что немножко устал от бесконечных самообвинений жены. Ему хотелось бы взять на себя часть ее ноши, но даже спустя столько времени он не знал, как это сделать.

Гордон Пайк уже собирался продолжить свои рассуждения, когда в гостиную вошла Лорен с подносом, на котором стояли две чайные чашки с блюдцами, здоровенная кружка с кофе (это для Гэйба), сахарница с воткнутой в нее маленькой ложечкой. Гэйб отметил, что Лорен водрузила на поднос даже маленькую тарелочку бисквитов. Следом за Лорен тащилась Келли.

Медленно, чтобы не расплескать ни капли, Лорен подошла прямиком к психоисследователю.

— Я подумала, вам, наверное, захочется выпить чашечку чая, мистер Пайк, — уважительным тоном сказала она. — Только я не знаю, с сахаром вы пьете или нет.

Гэйб был поражен. Лорен вовсе не имела привычки демонстрировать подобную любезность по отношению к взрослым, особенно к незнакомым. Вежливость — пожалуйста. Но вообще она была слишком застенчива, чтобы проявлять инициативу такого рода. Должно быть, она мгновенно прониклась особыми чувствами к человеку, который помог ей — там, на мосту.

Эва посмотрела на ушибленную коленку дочери: кровотечение остановилось, но ссадины выглядели красными и воспаленными. Эва вообще-то собиралась как следует промыть ранки и приложить к ним антисептик, но Гордон Пайк задержал их в гостиной.

Сейчас его трость стояла у кресла сбоку, прислоненная к подлокотнику, а Пайк наклонился вперед, чтобы взять чашку с блюдцем с подноса. Он широко улыбнулся Лорен.

— Без сахара, дорогая, но я возьму бисквит, если можно.

Лорен смущенно улыбнулась в ответ. Ей действительно понравился Пайк, снова подумал Гэйб, и удивляться тут нечему — в этом большом человеке было нечто притягательное и спокойное. Келли, как обычно, держалась с полным безразличием — так она относилась ко всем чужим взрослым.

Пока что Пайк производил на Гэйба хорошее впечатление своей простой приземленной логикой, объясняющей то, что считается паранормальным и сверхъестественным, но Гэйб знал, Эва далеко не убеждена. Гэйб предположил, что рассуждения Пайка вызвали в ней столкновение противоположностей: желание верить в призраки и желание верить в то, что говорит Пайк. Но пожалуй, Эва предпочитала первое из них, и в этом Гэйб винил Лили Пиил.