— Если бы мне нужны были деньги, я бы, возможно, продал свою кровь. Но душу продавать я не стану.

«Браво, сынок! Если бы только я мог крикнуть эти слова во весь голос».

Гарри оглядел Макса с холодным удивлением и проговорил:

— Это всего лишь красивые слова, дружище.

Высвободив руку, он обошел Макса и снова направился к столу.

— Эти слова искренни, — сказал Макс. — И прошу не называть меня «дружище». Я более не считаю тебя другом.

— Ах, ты разбиваешь мое сердце!

Подойдя к столу, Гарри быстро снял телефонную трубку и, набрав номер, поднес ее к уху.

Макс последовал за ним. Среди элегантных безделушек, лежавших на его письменном столе, был длинный арабский кинжал в ножнах слоновой кости. И сейчас Макс взял его в руки.

— Ты хоть имеешь понятие о том, что требуется, чтобы стать иллюзионистом? — обратился он к Гарри.

Тот даже не сделал вид, что слушает его. Но тем внимательнее прислушивался к его словам я, ибо это были те самые слова, с которыми я так часто обращался к Максу в прошлом.

Гарри уже говорил по телефону.

— Кендал у телефона. Пожалуйста, Линду.

— Опытный иллюзионист прежде всего должен быть опытным актером, — продолжал Макс.

— Линда? Говорит Гарри. (Он обращался к своей секретарше.) Позвони Резнику и передай, что я уже возвращаюсь в Бостон. Хотя, возможно, и задержусь.

— С той разницей, что актер заставляет зрителя смотреть на что-то, а иллюзионист, напротив, заставляет не замечать чего-то.

— Да, ладно, отлично. Позвони ему прямо сейчас.

Гарри закончил разговор, положил телефонную трубку и бесстрастно уставился на Макса, который продолжал:

— Две стороны одной медали. Иллюзия реальности versus[21] реальности иллюзии. Магия драмы versus драмы магии.

Он помнил каждое мое слово, да благословит его Господь.