Глава LXVII

Глава LXVII

— Вот так штука, — Роскоф, казалось, не верил собственным глазам. — Чтоб я эдак упал неловко…

— Скорей в дом! Надобно перевязать!

— Кто напал? Венедиктов? Где они? — Катя метнулась за своей шпагой. Ни следа недавней хвори не было в ее лице.

— Нам не сыскать где, — сердито отрубила Параша, не отступая ни на шаг от Роскофа, не без труда усевшегося в угол деревянного дивана. — Уже далеко. А главное не достать, когда и рядышком был.

— Что ты мелешь несуразное? — Катя накинула на дверь засов.

— Ты вправду не помнишь ничего? — Параша обернулась к Роскофу. — Давай-ко, барин, рубаху вытащим…

— Ну вот еще, молодому мужчине раздеваться при юных девицах, — недовольно возразил Роскоф.

— Чего я должна помнить? — почти одновременно с ним откликнулась Катя.

— Не валяй дурака-то, — Параша потянула за подол. — Сам не перевяжешь!

— Может, ты и права, не перевяжу, пожалуй. Но вить экая глупость! В жизни царапины не получил от кого другого, но чтоб сам себя…

— Сам, как же, — Параша укоризненно нахмурилась на Катю. — Помнишь, лихоманило тебя?

— Ну, вроде знобило немножко. Так что с того, сейчас прошло, — присев перед седельною сумкой, Катя извлекла корпию и нагнулась за бинтом.

— Потом скажу, некогда!

Лезвие прошло неглубоко, однако весь низ рубахи и пояс штанов пропитались кровью.

— Рана пустяшная, — нагибая голову, произнес Роскоф.

— Пустяшная-то пустяшная, — Параша наморщила курносый нос. — Давай, Катька, сюда клади…

Катя пристроила на разрез изрядный ком лохматой корпии.

— Теперь с того конца перехвати.