— Какая вещь? — раздраженно переспрашивает Мину.

— Как этот… да блин, я не могу объяснить. Как будто какая-то атмосфера, что ли.

Мину еле сдерживает бешенство:

— Атмосфера? Ну, давай же, Ида, постарайся объяснить точнее.

— На, читай тогда сама! — говорит Ида, добавляя со своей фирменной ядовитой улыбочкой: — Ой, прости. Я и забыла, что ты не умеешь.

Мину прикусывает язык и поднимает свой Узороискатель.

«Книга Узоров — как отправитель посланий, так и приемник».

Может, она готова послать что-то и ей тоже.

С бьющимся сердцем Мину открывает книгу и видит краем глаза, что то же самое делает Анна-Карин.

Мину пялится на эти значки, смотрит, и листает, и настраивает. Но ничего не происходит.

— Я ничего не вижу, — говорит Анна-Карин.

Директор смотрит на Иду с обожанием, как на ребенка-гения. Но это ведь так чудовищно несправедливо! Можно ли вообще доверять этой книге, думает Мину, если она выбирает общение через Иду?

* * *

Черное зимнее небо куполом раскинулось над церковным кладбищем. Холодно так, что ноздри слипаются на вдохе. В такие дни Ванессе кажется, что она больше никогда не увидит солнца. Сложно представить, что оно по-прежнему есть — где-то там в космосе.

Они идут к новой части кладбища. Большинство могил здесь помечено неброскими каменными плитами, плотно вжатыми в землю. Как будто, в отличие от огромных старых надгробий, эти могилы не хотят привлекать к себе внимания.

На плече у Густава большая спортивная сумка. Она качается в такт его шагам. Он идет быстро, словно куда-то торопится, и Ванесса вынуждена почти бежать, чтобы успеть за ним.

Он сворачивает на нерасчищенную дорожку. За некоторыми могилами явно ухаживают родственники, в то время как другие могилы скрыты под снежным покровом. Ванесса начинает беспокоиться: вдруг Густав услышит, как скрипят по снегу ее шаги, вдруг оглянется и увидит следы Ванессы? Она старается ставить ноги в следы Густава и идти как можно тише.

Густав опускает сумку на землю, и та тонет в снегу. Он медленно проходит последние несколько шагов и садится на корточки перед квадратным черным могильным камнем с именем Ребекки. Рядом — похожая плита с именем Элиаса Мальмгрена. Ванесса дрожит, но не так, как дрожат от холода.

Густав снимает варежку и проводит рукой по имени Ребекки, высеченному в камне и выгравированному золотом.

— Здравствуй, — шепчет он.