Их глаза встретились, и Робисон, как бы невзначай, поправил повязку.

Келлер глубоко вздохнул и, не произнеся ни слова, вернулся на свое место.

По залу суда пронесся вздох облегчения. Робисон понял, что выиграл. Он произнес блестящую заключительную речь и был вполне доволен собой.

Судья почти не оставил выбора присяжным, призывая их отнестись с разумной долей сомнения к доказательствам, представленным обвинением. Присяжные отсутствовали менее часа и вынесли вердикт: «Не виновен».

Ллойд Эшли выслушал решение суда с полным безразличием. Напряжение последних недель привело его на грань нервного истощения. Робисон дотронулся до его плеча.

— Все хорошо, Ллойд. Все кончено. Ты свободен. Поедем ко мне. Нам есть о чем поговорить.

Эшли поднялся.

— Да, конечно, — сказал он, едва улыбнувшись.

Они с трудом пробрались через толпу и вышли на улицу. Заключительные речи и выступление судьи заняли почти весь день. Поэтому, когда они приехали в офис Робисона, был уже вечер. Они выпили по рюмке коньяка и выкурили по длинной тонкой сигаре.

— Ну, Марк, — наконец сказал Эшли. — Я знал, что ты сделаешь это. Ты сдержал слово. Теперь дело за мной. Есть у тебя чистый чек?

Робисон сделал протестующий жест, но Эшли остановил его.

— Мы ведь заключили сделку, Марк, не так ли? Давай завершим наше дело.

Робисон вышел в приемную. Он знал, что где-то в офисе должны быть чистые чеки. Он держал их для тех клиентов, которые нуждались в его услугах, но не имели при себе достаточной суммы денег. Когда он вернулся в кабинет, Ллойд сидел за его столом. Не моргнув глазом, он выписал Робисону чек на два миллиона долларов:

— Я сказал пополам, Марк, может, тебе и больше перепадет. Это мы узнаем, когда бухгалтер просмотрит свои книги.

Робисон не мог оторвать взгляд от чека, его вывел из оцепенения голос Эшли.

— Да, Марк, — сказал он. — Тебе еще кое-что причитается. Возможно, ты узнаешь об этом прямо сейчас.

Робисон удивленно взглянул на Эшли и увидел у него в руке кольт тридцать второго калибра. Палец он держал на курке.

— Я нашел его в твоем столе, — сказал он. — Наверное, это тот самый пистолет… Это ирония судьбы, Марк. Теперь у тебя есть то, что ты ценишь больше всего на свете, — деньги, но ты не сможешь потратить из них ни пенни.

Робисон насторожился.

— О чем ты говоришь, Ллойд? Я не понимаю.