Ночное небо озарилось розоватым светом на севере и востоке так, словно перед утренней зарей. Прожектор осветил лицо Мэри Клипот. Женщина стояла над мужчиной. Топор поднят высоко над головой. С лезвия капает кровь.
— Первый ангел вострубил, и сделались град и огонь, смешанные с кровью, и пали на землю; и третья часть дерев сгорела, и вся трава зеленая сгорела.
Глаза Патрика расширились.
Парализованный страхом Шеп неподвижно наблюдал, как лезвие топора опускается вниз, прямо ему на голову…
Панкай Пател схватился за топорище и вырвал оружие из рук Мэри Клипот.
— Убирайся, ведьма, а не то я отрублю твою уродливую голову и скормлю ее уткам!
Словно выведенная из транса, Мэри отпрянула, споткнулась и со всех ног бросилась прочь от виселиц вниз по каменным ступеням лестницы.
Маниша Пател опустилась на колени возле Шепа.
— Панкай! У него шок. Посмотри на его руку. Рана глубокая, до кости.
Десятилетняя Дон Пател подобрала кусочки липкой ленты и попыталась наложить их на рану — довольно глубокую, длиной восемь дюймов.
— Мама! Подержи ему руку, а я перевяжу рану шарфом.
На площадку по лестнице взбежал старик с длинными седыми волосами, собранными на затылке в конский хвост.
— Патрик! Нам надо убираться отсюда. Солдаты уже близко.
— Он не слышит вас, — сказала Маниша. Ее руки были залиты кровью. — У него шок, — добавила она.
Вирджил окинул взглядом членов семьи Пател. Выражение голубых глаз за стеклами очков подобрело.
— У нас есть машина, — сказал он. — Она ждет с другой стороны замка. Вы сможете поднять его на ноги?
— Этот человек спас нам жизни. Если понадобится, я пронесу его хоть через ад, — заверил его Панкай.
Индус просунул левое плечо под неповрежденную руку Шепа и поднял его с колен. Маниша туго повязала шарфом дочери скрепленную скотчем рану. Вдвоем с мужем они снесли практически бесчувственного однорукого мужчину вниз по крутым ступенькам викторианского «храма».