— До свидания, господин Сладунов, — заявил он с легким полупоклоном. — Обстоятельства сложились так, что я вынужден покинуть ваш гостеприимный дом досрочно.

— Куда?! — рявкнул предприниматель. — Стоять! У нас договор!

— Вы забыли про форс-мажор, — покачал головой профессор, — и вообще это дело почти семейное, в такие дела я стараюсь не мешаться. Разрешите откланяться.

Костромиров вышел из дома и, нигде не останавливаясь, достиг причала; там он показал хозяину не успевшего отчалить катера пятидесятидолларовую банкноту и попросил немедленно отвезти его в аэропорт. И пока катер удалялся от Сладунова, профессор ни разу не оглянулся.

Таким образом, Горислав Игоревич так никогда и не узнал, как развивались дальнейшие события. Оно и к лучшему, ибо в противном случае его нравственный релятивизм мог быть поколеблен.

Как только дверь за профессором закрылась, лицо Муля исказилось до неузнаваемости: рот ощерился в похожей на волчий оскал ухмылке, на посиневших губах выступила пена, а глаза налились кровью и теперь бешено вращались в глазницах; при этом казалось, что вращаются они едва ли не в разные стороны.

В один прыжок подскочил он к сомлевшему Борису Глебовичу, схватил за шиворот и поволок на кухню.

Там он крепко привязал его к стулу рядом с бесчувственным и уже связанным зятем. Отступил в сторонку, любуясь делом своих рук.

— Знаешь, Чика, — заявил он, удовлетворенный увиденным, — после зоны мне довелось поработать мясником на рынке. И так я наловчился там туши разделывать, что любо-дорого! Чики-чик, как ты, бывало, говаривал. Впрочем, свое искусство я тебе скоро покажу… А покамест полюбуйся вот этим!

Муль нажал какой-то неприметный рычажок, в стене отодвинулась дверь, и взгляду Сладунова открылось нечто вроде каменной ниши со сливным отверстием внизу. Видимо, когда-то это помещение служило туалетом.

А теперь там, на вмонтированных в стену железных крюках, висели три сморщенных, провяленных до коричневы тела, одно женское и два мужских. У Сладунова перехватило дыхание. К каждому телу от сливного отверстия вела черная живая дорожка, и сотни — нет! — тысячи муравьев сновали по мумиям, безостановочно вползая и выползая из пустых глазниц и раззявленных в немых воплях ртов. Два крюка оставались пока свободными.

Муль так и впился взглядом в посеревшее лицо Бориса Глебовича.

— Я забыл, Чика, ты вяленое мясцо уважаешь? — ласково спросил он. — Профессору, к примеру, понравилось.

Сладунов выкатил глаза и начал кричать…

Андрей Буторин Под знаком Пи

Андрей Буторин

Под знаком Пи