и вот я — готовый взломщик, налицо проникновение в чужое жилище со злым умыслом (ведь я приехал, чтобы разбогатеть), а если еще и дед мертвый лежит в своей постельке, свежепреставленный… вот и доказывай потом, что не верблюд. Да и не доказать, плеваться-то умею…
Строгая лакированная дверь. Замочная скважина, над нею дверная ручка, блестящая, отполированная тысячами хватаний. Грязными руками, больными руками, уродливыми руками. Хорошо, что я не дверная ручка! Я опустил на нее ладонь и легонечко нажал. Еще одно касание, которое ей придется вытерпеть. Толкнул дверь, она подалась. В груди не екнуло и не стукнуло, и не было никаких других знаков, предупреждающих меня о неладном. Я стоял на пороге, в полосе падающего из коридора света, а дверь, подталкиваемая собственный весом, медленно открывалась. Шторы были опущены, но, в отличие от других, эта комната оказалась жилой. И ее обитатель в данный момент спал. Под одеялом, несмотря на духоту, лежал человек-гигант. Я и сам был немаленького роста, из тех, что на физкультуре стоят первыми, а за ними, на полголовы ниже, остальные, но до спящего мне расти и расти. Неужели это мой дед? Путешествие закончено возле этой широкой кровати. Или одна глава моей жизни заканчивалась, и начиналась другая? Я подошел ближе к спящему. Дед был седым, но старым не выглядел. Гладко выбритое лицо, кожа, слишком смуглая, но ведь он живет на юге, под таким солнцем можно и негром стать, несколько резких морщин. Три глубоких на лбу, две носогубные складки и лучики у внешних уголков глаз. И это все. Очень хорошо сохранился. Я учуял запах сигаретного дыма. На прикроватной тумбочке стояла переполненная окурками пепельница. И, кажется, оттуда поднимался дымок…
Неужели это мой дед?
но ведь он живет на юге, под таким солнцем можно и негром стать
— Здравствуйте!
Это сказал не я и не дед. Такой завораживающий женский голос. Я, не мешкая, обернулся к его обладательнице. Хоть бы она была молода и красива! В яблочко! Я увидел молодую женщину в легком белом халате. Узкое лицо под золотистой челкой. Фиалковые глаза, пухлые чувственные губы. Я постарался быстрее захлопнуть рот, чтобы не выглядеть этаким провинциальным дурачком-простофилей. Но боюсь, все-таки выглядел, потому что заметил, как ее глаза чуть прищурились, улыбаясь. Вот черт…
Такой завораживающий женский голос. Я,
Хоть бы она была молода и красива! В яблочко! Я
Вот черт…
— Меня зовут Алиса, я одна из медсестер, которые ухаживают за Павлом Алексеевичем. А вы, наверное, Вольдемар Константинович.
Вольдемар Константинович, солидно, будто не про меня.