— Дай мне, — лейтенант Кратц отобрал у него молот и грубо оттолкнул его. — Девочкам у нас не место.

И сам начал бить по старому камню. Быстро, сильно, с выдохом. Он бил, поднимал молот и снова бил. Но на камне не осталось даже трещин. Кратц остановился, вытер пот со лба.

— Как будто эта проклятая глыба заговорена! — сказал он, часто дыша.

Потом снова поднял молот и с силой ударил. Боёк соскочил с рукояти и укатился в траву.

— Что за проклятье? — зарычал Кратц, оглядывая обломанный черен, из которого торчали щепки. — Айзанханг, дай сюда другой молот!

Готфрид поспешно подал его в мозолистые, перевитые тугими жилами руки лейтенанта. Вокруг стояли солдаты и работники, с интересом наблюдая за поединком камня и человека, остатком старой веры и представителем новой.

Кратц поплевал на руки, глубоко вздохнул, приноровился к молоту, с силой вздел его над головой. Наблюдавшие даже отпрянули на шаг, так резко он поднял своё орудие.

С глухим рыком он опустил молот.

Вспышка, хлопок, и в руках у лейтенанта снова остался лишь черен. Тот конец, где до этого находился боёк, был покрыт гарью и медленно тлел, пуская тонкую струйку белого дыма.

Люди ахнули, кто-то бросился искать боёк, но так и не нашёл. Лейтенант со злобой швырнул обгоревшую палку прочь и плюнул на идола с такой силой, что, казалось, мог бы его раздробить.

Но на этот раз ничего не вспыхнуло, не хлопнуло. Слюна распласталась по поверхности камня, скаталась мелкими капельками в пыли.

— Господь со мной, и я не боюсь тебя! Слышишь, дьявол! — закричал лейтенант в лицо идола, а затем поднял глаза на молчащих людей вокруг. — Что встали? Увезём этих троих целиком!

Работники и солдаты только молча крестились.

— Вы что, оглохли, дьяволово семя? — взъярился он. — А ну подняли этот кусок дерьма и на телегу его!

Как ни страшно было прикасаться к языческой святыне, гнев лейтенанта Кратца всё же был страшнее. Медленно, с опаской они прикоснулись к идолу, затем подняли его на руки. Даже Дитрих делал это осторожно, боясь, как бы его руки не обратились в головёшки. Глыбу поднесли к пустой подводе и аккуратно опустили. Готфрид облегчённо вздохнул.

— Грузите следующих! — скомандовал Кратц.

На этот раз использовали верёвки. Рабочие завели их под фигуру и подняли, а десяток рук взялись спереди и сзади, чтобы идол не качался. Так погрузили второе и третье изваяние.

Уставшие работники вместе с солдатами влезли на подводы, а вот отец Тадеуш, который всё это время сидел без дела или слонялся поблизости, подошёл на место экзекуции.

На развороченной поляне зияли восемь ям, на примятой и вытоптанной траве валялся колотый камень вперемешку с песком. Святой отец неторопливо шёл по поляне, крестя воздух перед собой и вполголоса читая молитвы. Лейтенант Кратц следовал за ним и держал сосуд со святой водой, которой священник то и дело кропил искромсанную землю.