— Китти, ну ты же умный человек. Ты же всё понимаешь.

— Да. Теперь понимаю, — произнесла она.

— Я даже не буду тебя спрашивать, где Феликс…

— Я ведь уже сказала, я не знаю, где он.

— Да-да, я понял. У меня предложение к тебе лично.

— Я вас слушаю.

В трубке вдумчиво и глубоко вздохнули.

— Китти, ну… давай откровенно, да? Все мы люди, все иногда портачим по-страшному. Эта авантюра с Нонине… она нам, конечно, очков не добавила, хоть и дело глубокого прошлого. Да и весь нынешний абсурд, твой арест… Ты, кстати, в порядке? Всё нормально?

— Да. Всё хорошо.

— Вот и чудненько… Значит, мы вполне ещё можем договориться. Я сейчас поручу кому-нибудь вытащить тебя оттуда, и поедете прямиком в Ринордийск, как ты на это смотришь? Нам всем тоже неприятна такая ситуация, что приходится враждовать, по сути, с бывшими товарищами… мы всё-таки много прошли вместе и многого добились. Но, кстати, даже и теперь хватает проблем, и, между нами говоря, госпожа Мондалева — далеко не идеальный правитель. Было б неплохо, если б кто-то вроде вас с Феликсом периодически указывал на её ошибки. Ты, кажется, готовила выпуски с критикой переписывания истории? Мы можем тебе это обеспечить: время, студию… Я думаю, это было бы продуктивным и даже взаимовыгодным сотрудничеством.

Китти слегка улыбнулась.

— Вы же знаете мой ответ, господин Гречаев. Мой ответ — нет.

— Но видишь ли… не пойми неправильно, я всегда очень хорошо относился к тебе лично, как к человеку и специалисту своего дела. Но кто-то информированный в той степени, в какой информирована ты, и заведомо нам нелояльный… Ты же понимаешь, что мы не можем себе этого позволить.

— Ну убейте меня, — сказала Китти и отключила трубку.

Гречаев отнял от уха телефон, в раздумье посмотрел на него. Через минуту набрал другой номер.

— Убейте её.

Адресуясь к стоявшему рядом Вайзонову, развёл руками:

— С сумасшедшими невозможно договариваться.