— Что с Мэгги? — Спрашиваю его спустя минуту. Меня терзают сомнения и бессмысленные догадки о том, что с ней. Йорки смотрит на боковое зеркало.

— Она сейчас спит. — Он ухмыляется, явно начиная нервничать, и качает головой. — Я не был там, Карри.

Йорки поднимает брови и заворачивает. Мне приходится ухватиться за поручень, чтобы не слететь. Он смеётся и по коже проходит холодок. Хмурюсь и закрываю окно.

— Тогда… откуда вы все знайте, как меня зовут, если я вас впервые вижу? — Парень поднимает брови вверх.

— Ты та, кто поможет нам. Я искал тебя много лет.

Краем глаза он замечает мое выражение лица и снова тень улыбки пробегает по его губам.

— Что? — Лепечу, пребывая в шоковом состоянии. Зачем я им вдруг понадобилась?

— Ты ещё многого не знаешь, верно? — Спрашивает он, однако слышу в его голосе подвох. Качаю в ответ головой, все ещё не веря. Он открывает окно со своей стороны и просовывает руку, ловя невидимый поток воздуха.

— Эх, мир так прекрасен! — Напевает водитель фургона, но я не понимаю, кому он это напевает. Йорки улыбается, прибавляя звук радио громче, и давит на газ. Я вжимаюсь спиной в кресло, чувствуя, как все внутренности прижимаются к спине. В магнитоле поёт Сэм Кук, и с каждым следующим куплетом по моему лицу расплывается улыбка. Что же меня ждёт в том месте, куда держит путь эта странная машина на колесах? Чем окажется то место и безопасно ли там?

***

Постоянная тряска, один и тот же вид, запах бензина, доносящийся через отверстия кондиционера — все это влияет на меня как снотворное для кошки. Мои веки тяжелее, чем свинец, и с каждым зевком я погружаюсь в темноту. В конце концов, перестаю сопротивляться и засыпаю, примкнувшись к холодному окну. Резкое торможение, и я снова на ногах.

— Что случилось? — Спросонья шепчу, протирая кулаками глаза. Я осматриваюсь вокруг, но ничего замечаю. Все спят без задних ног кроме Йорки. Сощуриваюсь, привыкая к темноте и пытаясь разглядеть его профиль.

— Ты спал? — Спрашиваю, осматривая его. Он быстро кидает на меня подозрительный взгляд, но когда дымка ночи выветривается, парень с облегчением выдыхает и качает головой. Он зевает и глядит на боковое окно, затем снова глаза на дорогу и никуда больше.

— Осталось чуть-чуть, — зевая, предупреждает Йорки. Он прикрывает рот и сжимает руль, — не хочу становиться десертом для какой-нибудь шайки голодных волков.

Его плечи передергиваются, и он вяло усмехается. Качаю головой и, усаживаясь удобнее, обхватываю себя руками, чтобы не окоченеть совсем. Я умолкаю, но смешок всё-таки выходит. Смотрю, как и днём, в окно, считая до ста.