Ночью Сиэтл волшебен и по своему красив: дорога, до бесконечности, длинная, а деревья по бокам от неё бегут подобно реке, которая все никак не желает останавливаться. Снова зеваю, вздрагивая. В фургоне становится на градус прохладнее, чем раньше. Даже если я и старалась себя обнять или свернуться в комок, дабы не спугнуть тепло, ничего, в итоге, не помогало. Йорки потянулся до обогревателя и молча привёл его в действие: тёплый поток воздуха подул прямиком в лицо, осторожно касаясь плеч и рук. Я потерла ладони и промычала:

— Спасибо, Йорки.

В ответ сплошная тишина. Я перекатилась на другой бок и попыталась заснуть. Головная боль все ещё не проходила.

Пытаюсь думать о чем-нибудь непримечательном и приятном, но что-то все равно внутри гложило и волновало. Может это долгое и неясное ожидание?

Снова зевок прорвался через меня, но спустя десять минут сон так и не пришёл. Он будто исчез. Я снова сидела в кресле, неосознанно потирая плечи.

— Бессонница? — Сквозь сумрак слышится шепот водителя. Я оборачиваюсь и пытаюсь натянуть улыбку.

— Похоже на то.

Час нашего молчания я смотрела вперёд, ловя себя на мысли, что же нас ждёт. Если мы вдруг вернёмся обратно, измениться ли что-то или же окажется все как прежде?

— Что-то тебя волнует. — Йорки хотел спросить, но прозвучало скорее с утвердительной интонацией. Я промычала в согласии, но сказать причину не посмела, что-то останавливало. Он снова заворачивает, смотря на меня в вялой, а может и в сонной ухмылке.

— Можешь спросить, если хочешь.

Я перевожу на него удивленный взгляд. Йорки качает головой. Поджимаю неуверенно губы, пытаясь придумать стоящий вопрос. Минуту спустя вздыхаю, набирая больше воздуха в лёгкие.

— Наверное… — На пару минут задумываясь, смотря на пробегающие широкие полосы на дороге. — Зачем я вам понадобилась и кто вы такие, если это не секрет?

Он молча слушал, иногда была его улыбка в свете фар от проезжающих машин, а потом посмотрел на меня краем глаза и сдал руль, возвращаясь к ровной дороге.

Меня охватил озноб, внутри все сжалось, однако парень подал голос раньше, чем мне пришлось извиняться за некорректный и, возможно, даже личный вопрос.

— Ох, насчёт того, кто мы такие, не могу сказать. — Он нахмурился. — Но я могу объяснить, зачем ты нам нужна.

Его голос стал на тон ниже и более серьёзным. Йорк сбавил скорость, машина теперь скорее плыла, чем неслась, как пару минут назад, убавил звук в радиоприёмнике, чтобы не потревожить других, и покачал головой. Тяжело вздохнул, с опаской поглядывая на меня. Неужели я услышу правду? А смогу ли я в неё поверить?