— Увидите. Только дайте мне день или два — пожалуйста.

Боб поморщился, но, с большой неохотой, все-таки согласился:

— Ладно, вы — специалист. Я полагаю, нам лучше слушаться вас.

Сэм испытал огромное облегчение.

— Кстати, — сказал он, поворачиваясь к Джоанне. — Я прочел вашу книгу. Замечательно.

Ее лицо озарилось радостью.

— Вы действительно так считаете?

— Она, несомненно, заслуживает успеха.

— Ваше мнение для меня очень ценно. Не могли бы мы как-нибудь выбрать время и обсудить это подробнее?

— С удовольствием.

На этом, собственно, встреча закончилась. Отец Джоанны, будучи лишен возможности лично осмотреть «место преступления», проявил бешеную энергию. Он велел женщинам быстренько собирать вещи, а сам позвонил в гараж, чтобы ему приготовили его автомобиль. Сэм вежливо попрощался со всеми в коридоре, и Ральф пошел провожать жену, тестя и тещу. Когда он вернулся, Сэм дожидался его.

— Вы здорово справились, — сказал ему Ральф. — Спасибо. Они хорошие люди. Я надеюсь, что эта история не причинит огорчений больше, чем уже есть. — Он вытащил из кармана связку ключей и зажал ее в кулаке. — Не знаю, должен ли я дать вам ключи от своего дома или позвонить в Бельвью, чтобы на вас надели смирительную рубашку. — Он помолчал. — Впрочем, после сегодняшнего вечера, мне кажется, стоит предоставить вам презумпцию невиновности.

Казабон протянул ключи. Сэм взял их.

— Спасибо, — сказал он. — Если соберетесь куда-то поехать, сообщите мне, где можно будет вас найти.

Глава 58

Глава 58

У него ушло несколько часов на то, чтобы описать всю историю. Сэм писал от руки, сидя за рабочим столом Ральфа в его кабинете, где Казабон сочинял свои оперы. Почти все они были не окончены, хотя несколько партитур были проиграны и записаны на компакт-дисках, которые Сэм обнаружил в стойке на стене. Он прослушал парочку и нашел, что они любопытны, но, несомненно, вторичны. И подумал, возможно не слишком вежливо, что это — работа человека достаточно богатого, чтобы потворствовать своим увлечениям, и не достаточно талантливого, чтобы зарабатывать себе этим на жизнь. Впрочем, в своих записках Сэм ничего об этом не написал: он не видел причины оскорблять человека, который скорее всего найдет и будет читать эти бумаги.

Только подумав об этом, Сэм спросил себя — является ли то, что он написал в ожидании смерти, своего рода прощанием? И понял, что да. Хотя он не собирался предполагать, что умрет (он вообще не собирался строить никаких предположений), Сэм не представлял себе, как сможет дальше существовать в этом состоянии неопределенности. Шесть человек из его группы погибли, а Джоанна — его Джоанна — вступила в некое странное преддверие ада на краю изменившегося мира, в котором он теперь оказался.