От этих слов, произнесенных извиняющимся тоном, у Джинджер по спине поползли мурашки. Если бы он вел себя грубо и агрессивно, он бы меньше напугал ее. Но, если человек испытывает угрызения совести, но при этом хладнокровно совершает два убийства и изнасилование в придачу, это уже не человек, а чудовище, монстр.

— Пожалуйста, сними пальто, — отступая назад на три шага, сказал монстр.

Умолять было бесполезно, однако Джинджер рассчитывала на его излишнюю самоуверенность.

— Я не выдам вас, — тихо сказала она. — Клянусь. Пожалуйста, позвольте мне уйти.

— С удовольствием, но не могу. Снимай пальто.

Джинджер стала медленно расстегивать пуговицы, стараясь выиграть время. Руки ее дрожали, но в конце концов она стянула с себя пальто и уронила его на пол.

Мужчина подошел ближе, почти упершись пистолетом в ее грудь. Он явно расслабился, не так сильно сжимал пистолет и не размахивал им, хотя и не намеревался шутить.

— Пожалуйста, не делайте мне больно, — попросила Джинджер, надеясь, что он окончательно расслабится, допустит ошибку и она сможет убежать.

— Я не хочу причинять тебе боль, — обиженно пробурчал он. — Я не хотел убивать этого старого дурака. Но он сам меня вынудил. Послушай, я сделаю все по возможности безболезненно, обещаю.

Все еще сжимая пистолет в правой руке, он левой рукой стал щупать под свитером ее грудь. Она не сопротивлялась, надеясь, что он возбудится и потеряет бдительность. Сомнений в том, что он сможет ее изнасиловать, уже не оставалось, хотя он и высказывал на этот счет опасения. Ему явно доставляло удовольствие то, что он делает и уже сделал. Его извинения и мягкие манеры были только маской, скрывающей отвратительную сущность убийцы и садиста.

— Очень маленькая, — шепнул он. — Маленькая, но славненькая.

Его рука под свитером нащупала застежку бюстгальтера и резко разорвала ее. Джинджер вздрогнула, насильник поморщился, словно его самого хлестнуло по спине лопнувшей бретелькой, и озабоченно поинтересовался:

— Я все-таки сделал тебе больно? Я не хотел. Постараюсь впредь быть осторожней. — Он сдвинул разорванный лифчик и сжал холодной рукой ее обнаженную грудь.

От страха и внезапного озноба Джинджер сильнее прижалась спиной к полкам, но пространства для маневра все равно не оставалось, потому что дуло пистолета по-прежнему упиралось ей в солнечное сплетение. Попытайся она вырваться, он наверняка всадил бы ей в живот пулю.

Продолжая гладить Джинджер холодной рукой, садист все тем же тихим голосом извинялся за то, что ему придется ее изнасиловать и убить, словно бы внушая ей эту простую мысль с одной целью — чтобы она поняла и не обижалась на него.