Полуразрушенная дверь в углу гаража снова треснула, на этот раз сверху донизу, косяк разлетелся в щепки, одна из петель оторвалась, и замок наконец сдался. Все это с грохотом полетело на пол, и появился Либен-чудовище, подобно ночному кошмару, неожиданно превратившемуся в реальность.

Бен схватил до половины налитое ведро и кинулся к двери в кухню, стараясь не пролить на бегу ни капли драгоценной жидкости.

Чудовище заметило его и испустило вопль такой безумной ненависти и ярости, что он, казалось, пробрал Бена до самых костей и заставил их вибрировать. Либен пнул попавшийся по дороге пылесос и перебрался с изяществом огромного паука через груду хлама, включая упавшие металлические полки.

Вбежав в кухню, Бен услышал, что монстр гонится за ним по пятам. Оглянуться он не посмел.

Половина ящиков буфета была открыта. В тот момент, когда Бен ворвался в кухню, Рейчел выдвигала еще один ящик. Закричав «Есть!», она схватила коробку спичек.

– Беги! – крикнул Бен. – Наружу!

Им необходимо было оторваться от чудовища, выиграть время и дистанцию, чтобы сделать то, что они задумали. Он побежал за ней в гостиную. Часть бензина выплеснулась из ведра и залила ковер и его обувь.

За их спинами мутант с грохотом продирался через кухню, хлопая дверцами буфета, отбрасывая в сторону стол и стулья. Он ломал и расшвыривал мебель, даже если она и не попадалась ему на дороге, рычал и визжал, по-видимому, в очередном приступе безумной ярости, находившей выход в разрушении.

Бену казалось, что все его движения замедленны, что он пытается двигаться сквозь воздух, густой, как сироп. Гостиная показалась ему длиннее футбольного поля. Наконец, добравшись до конца комнаты, он вдруг испугался, что дверь окажется запертой, что это их задержит, что у них не хватит времени, чтобы поджечь чудовище без особого риска сгореть самим. Но Рейчел распахнула дверь, и Бен едва не вскрикнул от облегчения. Они влетели в офис, пробежали через турникет у конторки дежурного, через маленький холл, распахнули еще одну стеклянную дверь и выбежали в ночь, едва не столкнувшись с детективом Вердадом, которого они в последний раз видели в понедельник вечером в морге Санта-Аны.

– Какого черта? – спросил Вердад, услышав вопли чудовища в офисе мотеля за их спинами.

Бен разглядел, что промокший до нитки полицейский держит в руке револьвер.

– Отойдите, – велел он, – и стреляйте, как только он покажется в дверях. Убить вы его не убьете, но, может, хоть слегка задержите.

Ему хотелось добраться до самки, хотелось крови, его переполняли холодная ярость и горячее сексуальное желание. Его не остановить ни пулей, ни дверьми, ничем, пока он не схватит самку и не погрузит в нее свой пульсирующий член, пока не убьет их обоих и не наестся вволю. Он выест их нежные, сладкие глаза, зароет свое рыло в их разорванные, истекающие кровью горла, досыта нажрется их бьющимися сердцами, разорвет их теплые тела в поисках жирной печени и почек. Он чувствовал все возрастающий голод, огни перемен требовали новой пищи. Пока он еще мог терпеть, но скоро голод усилится, как уже было раньше, перейдет в тот жуткий, ненасытный, который нельзя не утолить: ему нужно мясо! И он толкнул стеклянную дверь и выбежал в ночь, в ветер и дождь, но тут был еще самец, поменьше ростом, из чего-то в его руке вылетело пламя, и короткая резкая боль пронзила грудь, снова сверкнуло пламя, и снова боль, и он зарычал, яростно бросая вызов своему жалкому противнику…