– Техас. Из Форт-Уэрта, я, – сказала Арден, невольно копируя речь этого человека.

– Эге-й-ииии! – воскликнул он. – Приличное расстояние, нет?

– Приличное.

– Зря надеешься, ты, – сказал Трейн. Арден бросило в дрожь. Ее рука, сжимающая мешочек, побелела.

– Спасительницы на Гоат-Айленд пет, – продолжал Малыш Трейн. – Там никогда не было церкви. Той, о ком ты думаешь, что она есть, нет там, где ты ее ищешь.

– Постой, – сказал Дэн. – Ты хочешь сказать, что… Спасительница все-таки существует?

– Говорю “да”, говорю “нет”. Там нет той, кого из Техаса пришла искать эта девушка.

– А где же она? – У Арден сжалось горло. – Прошу вас. Вы можете отвезти меня к ней?

Ответа не было. Потом на веранде распахнулась дверь, и Малыш Трейн предстал перед ними.

Глава 24 Слоны и тигры

Глава 24

Слоны и тигры

Его замогильный голос из-за ставней, звучал так, словно принадлежал Голиафу, но на самом деле Малыш Трейн был ростом только пять с половиной футов – всего на четыре дюйма выше Арден. Но он, вероятно, обладал силой великана, потому что, как прикинул Дэн, в его коренастом мускулистом теле было по крайней мере сто шестьдесят фунтов веса. Малыш Трейн был одет в выгоревшую футболку цвета хаки, коричневые штаны и синие теннисные туфли без шнурков. Его кулаками, казалось, можно заколачивать гвозди. Его кожа, ставшая под солнцем цвета старого кирпича, была грубой. На его щеках и подбородке серебрилась трехдневная щетина, выгоревшие волосы плотно прилегали к голове. Из-под его изрытого глубокими морщинами лба на Арден смотрели ясные серые глаза – ив этом взгляде была такая сила, что на мгновение ей показалось, будто он толкает ее назад.

– Входите, – предложил Малыш Трейн. Дэн первым ступил на трап; за ним – Арден и Барт. Малыш Трейн провел их через веранду в комнату со стенами, обшитыми дубовыми досками. Под потолком выпирали мощные балки. На полу лежал потертый красный ковер, увидев который, Дэн вздрогнул: на нем была изображена сцена схватки слонов и тигров; такие ковры тысячами продавали в Сайгоне уличные торговцы. Мебель тоже была в восточном – вьетнамском? – стиле: два резных деревянных стула; бамбуковый стол, на котором стоял черный поднос; керосиновая лампа с бумажным абажуром; в углу – плетеная циновка. Коротковолновый передатчик и микрофон стояли на другом бамбуковом столе, рядом с полкой, набитой книгами. Через другую дверь виднелась небольшая кухня; по стене на крючках висели горшки и кастрюли.

– Вот мой дом, – сказал Малыш Трейн. – Милости прошу.

Дэн был поражен чистотой и порядком. Запах тины присутствовал в воздухе, да – но никаких признаков плесени. На черном подносе лежали три гладких белых камня, стебли сухой соломы и несколько хрупких на вид костей, которые могли принадлежать рыбе, курице или ящерице. На одной из стен были укреплены другие столь же любопытные предметы: очень большое гнездо шершня, отполированные кусочки дерева, янтарного цвета шкура змеи и полный скелет птицы с развернутыми крыльями. И в следующий момент догадки Дэна подтвердились – он увидел застекленные фотографии на стене, над коротковолновым передатчиком. Дэн подошел поближе. Это были любительские снимки: экипаж небольшого корабля – молодые ребята в касках на фоне пулеметов калибра 50 мм и стволов 80-миллиметровых мортир – коричневая река, ослепительно яркие огни ночного Сайгона, миловидная вьетнамская девушка лет шестнадцати или восемнадцати, поднявшая руку с двумя пальцами, сложенными буквой V – символом мира. Дэн сказал: